– Расходные материалы для смертной казни, – прочитал он. – Девять тысяч восемьсот восемьдесят долларов.

– Что вы подразумеваете под «расходными материалами»?

– Химические компоненты, – ответил комиссар. – И то, что еще может понадобиться.

Я была уверена: здесь какое-то жульничество.

– По вашему свидетельству, химические компоненты стоят всего лишь четыреста двадцать шесть долларов.

– Мы не знали, что еще может понадобиться, – сказал Линч. – Направление движения транспорта, полицейские кордоны, медицинское оборудование, дополнительные людские ресурсы… Это наша первая казнь за почти семьдесят лет. Мы планировали ассигнования консервативно, чтобы в дальнейшем не оказаться без средств.

– Если эти средства предполагалось пустить на казнь Шэя Борна, разве имеет значение, потратят их на пентотал натрия или на сооружение виселицы?

– Гм… – замялся Линч. – Это все же не десять тысяч долларов.

– Да, – согласилась я. – Вам не хватает ста двадцати долларов. Скажите, это и есть цена человеческой души?

Джун

Джун

Кто-то однажды сказал мне, что, если родишь дочь, рядом с тобой появляется человек, который будет держать тебя за руку в день твоей смерти. Когда у меня родилась Элизабет, я смотрела на ее крошечные пальчики, на ногти, похожие на маленькие раковины, чувствуя, как она на удивление крепко держится за мой указательный палец, и думала, что через много лет я сама буду так же крепко держаться за нее.

Пережить собственного ребенка – ненормально. Все равно как увидеть бабочку-альбиноса, или кроваво-красное озеро, или падающий небоскреб. Однажды я уже прошла через такое и теперь готова на все, чтобы только это не повторилось.

Мы с Клэр играли в «Червы». На обратной стороне карт были персонажи из мультика про Арахис. Моя стратегия игры не имела ничего общего с мастью, я лишь старалась набрать как можно больше Чарли Браунов.

– Мама, – сказала Клэр, – играй, чтобы я поверила.

Я посмотрела ей в глаза:

– О чем ты говоришь?

– Ты жульничаешь. Но для того, чтобы проиграть. – Она перемешала остаток колоды и, перевернув верхнюю карту, спросила: – Почему, по-твоему, эта масть называется «трефы»?

– Не знаю.

Рядом с Клэр на кардиомониторе в устойчивом ритме билось ее слабое сердечко. В такие моменты трудно было поверить, что она настолько больна. Но потом я видела, как она с трудом спускает ноги с кровати, чтобы пойти в туалет, как начинает задыхаться, и понимала, насколько обманчива видимость.