Вооруженная до зубов отара овец прошла мимо немногочисленного взвода маки, основательно усиленного местным школьным учителем, который дрожал как осиновый лист. Отару сопровождал густой терпкий запах, который, словно эхо, возвещал о ее появлении. После долгого ожидания командир взвода поднялся. Ориол подошел к нему.

– Они ходят тут уже много часов. Похоже, эта рота сбилась с пути, – шепнул он ему на ухо.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что они идут в противоположную от Сорта сторону, бредут ночью и при этом еще засветло попали под дождь.

– Откуда ты это знаешь?

– Разве ты не заметил, как они воняют мокрой шерстью? Они точно заблудились!

Пулемет и восемь патронных лент, по три ручных гранаты на каждого и восемь винтовок, нерасторопных, но надежных. Взвод из десяти человек бесшумно повернул назад и устроил засаду на повороте на Соланет. Они установили пулеметный расчет с двумя пулеметчиками прямо на дороге, скрыв его за скалистыми валунами, что чередой спускались к месту их дислокации. Сигналом послужат два выстрела, которые нейтрализуют пастуха и подпаска, командира и его помощника; они надеялись, что, оставшись без раздающего приказы начальства, жандармы бросятся врассыпную вниз по горе, пытаясь увернуться от пулеметных очередей и выстрелов из восьми винтовок. Это была чистой воды импровизация, результат которой трудно было предугадать, и командиру взвода очень хотелось, чтобы лейтенант Марко находился сейчас рядом и одобрил тактический план учителя, который, похоже, оказался гораздо более смекалистым, чем можно было подумать.

Самое сложное – совладать с пальцами, которым не терпелось нажать на курок еще до того, как вся полицейская рота покажется из-за поворота. Командир прицелился в пастуха, послышались первые выстрелы, и пулемет начал изрыгать смертоносные очереди. Ориол Фонтельес, учитель младших классов, разумеется, не знал, что с военной точки зрения лучший способ планирования атаки состоит в том, чтобы предвидеть реакцию противника и превратиться в его слепую судьбу, как сестра Рената, вожделенная мечта доктора. Ориол не знал этого, потому что никогда не принимал участия в реальных военных действиях, а в момент боевого крещения человеку никто не будет объяснять таких тонкостей, хотя, судя по всему, у меня явно есть склонность к решению стратегических задач. Ты ведь не ожидала этого? Вот видишь, я изучал педагогику, а мог бы прославиться… Хотя сейчас мне не до шуток, Роза. Кому я пишу, тебе или нашей дочке? Не знаю. Но как бы то ни было, я не могу не рассказать тебе, что был совершенно ошеломлен, видя, как при первых же выстрелах жандармы действительно бросились врассыпную, беспорядочно, наугад паля по внезапно возникшим из-за буков призракам и питая напрасную надежду, что капитан или лейтенант скажут им, что надо делать (пастух – с пулей в гортани, а подпасок – в приступе паники, ни жив ни мертв, пластом на земле); они стремглав метнулись вниз по склону, огибая буки и надеясь таким образом избежать страшной участи, ибо снизу никаких выстрелов не доносилось. Еще тридцать исполненных призрачных надежд шагов, и они послушно рухнули в овраг Форкальетс, издавая пронзительные крики, заглушавшие шум выстрелов, которые сыпались на них с обрыва, и распластали свою память на белых камнях пропасти, словно осознав, что именно из этих каменных плит с бесконечным терпением вырубает свои надгробия Пере Серральяк-каменотес. Словно спеша завершить цикл. Словно тоскуя по теплу студеной могилы.