– Он по-прежнему ходит по деревне с охраной.

– Нам это известно. Мне помогли проследить за ним, и мы знаем все его привычки. – Он взглянул жене в глаза. – Но есть случаи, когда он отказывается от охраны.

– И когда же?

– Когда отправляется к шлюхам или по своим грязным делишкам. Пока что мне помогали. Но теперь мне придется действовать одному.

– Но как раз теперь тебе больше всего нужна помощь, Жоан.

– Маки… очень изменились. Каждый занят своим делом. Мне здорово помогли люди Каракремады.

– Но почему теперь они оставляют тебя одного?

– Потому что это мое личное дело. Им больше нельзя рисковать людьми. – Немного помолчав, он все же решился сказать правду: – Понимаешь, я собираюсь убить его своими собственными руками. Не хочу, чтобы это сделал кто-то другой.

– Тогда тебе помогу я, – ни минуты не колеблясь, решительно заявила женщина. – Даже если ты скажешь «нет». Я хочу с высоко поднятой головой смотреть на всех этих Бурес, Сесилию Басконес и семейство Мажалс, у которых с языка не сходит Франко, Испания и Фаланга, будь проклята мать, что их породила.

– Если ты будешь так злиться, то никак не сможешь мне помочь. – Он постучал пальцем по лбу и продолжил тихим голосом, поскольку уже много лет вынужден был говорить шепотом: – Надо действовать с холодным рассудком.

– Договорились. Я не буду злиться. Нисколечки. Но я не хочу, чтобы все эти сволочи радовались, не хочу, чтобы они смеялись и думали, что победили, чтобы они прятались за спиной Валенти Тарги, не хочу, чтобы они смотрели на меня свысока, потому что я жена одного из тех, кого называют бандитами. Пусть они увидят, что Тарга не такой уж неприкасаемый.

Глория Карманиу очень изменилась. В тридцать шестом году, когда Жоан, почти не простившись, отправился на фронт защищать Республику, она с потерянным видом уселась на кухне возле очага и стала ждать, когда закончится война. Однако голод ее троих детей заставил ее очнуться и выйти на улицу, вглядеться в овдовевшие лица других женщин и задать себе вопрос почему, во имя святого Амвросия, почему, если Бог существует, Торена осталась без мужчин? И теперь, после стольких смертей, она говорила я не хочу, чтобы на меня смотрели свысока только из-за того, что я – жена одного из тех, кого называют бандитами.

– Не обращай внимания на этих паршивых людишек. Даже не смотри на них. Ты – это ты, и поступай, как считаешь нужным.

– Но так не получится; мы ведь живем в одной деревне. Невозможно не смотреть на них. Я помогу тебе во всем. И не вздумай сказать мне «нет».

Лейтенант Марко посмотрел на окно, закрытое ставнями. Поразмышлял несколько секунд и стремительно, как в разгар важной военной операции, принял решение.