Тропа оказалась не такой трудной, как та, по которой Партридж и его команда шли в Нуэва-Эсперансу три дня назад. Было ясно, что этой тропой чаще пользовались, так как она была лишь слегка заросшей и всюду проходимой.

Однако ловушки подстерегали их. Почва была неровная, из нее торчали корни и то и дело попадались такие места, где нога проваливалась в тину или в воду.

– Внимательно следите, куда шагаете, – предупредил их Фернандес, шедший впереди.

– Ни к чему нам кого-то еще нести. Я и так весь взмок, – заметил Партридж, стараясь говорить весело, чтобы поддержать у всех хорошее настроение.

А они действительно все взмокли. Как и на пути туда, жара стояла удушающая, а дальше будет еще жарче. Да и насекомые не ленились.

Главное, что тревожило Партриджа, – сколько протянут Джессика и Никки при такой нагрузке? Он все же решил, что Джессика выдержит: характера у нее хватит да и выносливости тоже. А вот Никки сникал.

Вначале Никки шел сзади, явно желая быть поближе к Партриджу. Но Партридж настоял на том, чтобы они с Джессикой шли впереди, сразу за Фернандесом.

– Мы потом будем вместе, Никки, – сказал Партридж. – А сейчас я хочу, чтобы ты был с мамой.

Никки с явной неохотой послушался.

Партридж понимал: если в лодке, чей мотор они слышали, едут преследователи, нападение произойдет сзади. Тогда он постарается отразить атаку, а остальные пойдут дальше. Он уже проверил готовность автомата, который нес на плече, и положил в карман две обоймы, чтобы легче было их достать, Партридж снова взглянул на часы: 7.35 утра. Они шли почти сорок минут. Памятуя о том, что встреча с самолетом назначена на восемь, он надеялся, что они уже покрыли три четверти пути.

Через несколько минут им пришлось остановиться.

По иронии судьбы именно Фернандес, предупреждавший остальных о том, что надо идти осторожно, попал ногой в переплетение корней и упал. Партридж кинулся к нему, но Минь уже поднял Фернандеса, а О'Хара пытался высвободить его ногу; лицо Фернандеса было перекошено от боли.

– Что-то я себе, видно, повредил, – сказал он Партриджу. – Вы уж меня извините. Подвел я вас.

Когда ногу высвободили, оказалось, что Фернандес не может на нее ступить – такая при этом возникает боль. У него была явно сломана или сильно растянута лодыжка.

– Не правда, ты никогда нас не подводил, – сказал Партридж. – Ты был нашим гидом и хорошим товарищем, и мы тебя понесем. Сейчас сделаем носилки.

– На это нет времени. Я не говорил вам, Гарри, но я слышу: преследователи идут за нами, они недалеко. Уходите, а меня бросьте.

К ним подошла Джессика.