— Молодец, ты мой хороший. — Потом спросил ветеринара: — И где мы в этом графике?

— Не уверен, что понял вас.

— Я знаю, это не важно, но мне бы не хотелось, чтобы тело Аргуса лежало здесь еще четыре дня.

Сидят ли люди шмиру по собакам? Никто не должен оставаться один.

— Сегодня четверг, — сказал ветеринар. — Так что можно сегодня во второй половине дня.

— Хорошо, — сказал Джейкоб. — Так мне легче.

— Хотите побыть с ним еще несколько минут? Мне не сложно.

— Нет, все в порядке.

— Я прижму Аргусу вену, чтобы точно ввести иглу. Вы можете его придерживать. Через несколько минут Аргус станет дышать глубже, а потом как бы уснет.

Джейкоба раздражало, что ветеринар все время повторяет кличку Аргуса, словно избегая говорить "он", "ему". Это казалось жестоким, постоянно напоминало, что Аргус — личность и что это Джейкоб дал ему имя.

— Аргус ничего не будет чувствовать, но может еще какое-то время продолжать дышать. Почему-то чем старше собака, тем дольше она дышит без сознания.

— Интересно, — сказал Джейкоб, и сразу, как только последний слог сорвался с языка, раздражение на ветеринара, все время звавшего Аргуса по имени, превратилось в злость на самого себя: злость, которую он скрывал, нередко обращая на кого-то другого, но которая вечно была с ним. Интересно. Какая глупость это говорить в такой момент. Какое ненужное, пошлое, подлое замечание. Интересно. Весь день ему было страшно и грустно, и чувство вины одолевало за то, что он не мог помочь Аргусу прожить подольше, и в то же время он гордился, что помог ему так долго протянуть, но теперь, когда час настал, он испытывал только злобу.

— Вы готовы его отпустить? — спросил ветеринар.

— Извините. Еще нет.

— Конечно.

— Ты молодец, — сказал Джейкоб, оттягивая кожу у Аргуса между лопаток: Аргусу всегда это нравилось.

Видимо, Джейкоб просительно взглянул на ветеринара, потому что тот повторил:

— Вы готовы?

— А вы не дадите ему успокоительное или, я не знаю, обезболивающее, чтобы он не почувствовал укол?

— Некоторые врачи дают. Я нет. От этого им часто становится, наоборот, тревожнее.