Септимус с внучкой стояли на берегу реки и вместе разглядывали лодки.
— Я скажу тебе, кто был настоящим моряком: моя Ханна! Когда была маленькой. Ей вообще удавалось все, за что бы она ни бралась. И такая непоседа! С ней все время надо было держать ухо востро. — Он взъерошил ей волосы. — Совсем как с тобой, моя маленькая Грейс.
— Нет, я Люси! — возразила она.
— Но при рождении тебе дали имя Грейс.
— А я хочу быть Люси!
Он внимательно посмотрел на нее.
— Вот что я придумал. Давай с тобой заключим сделку. Чтобы все было по-честному и никто не обиделся. Я буду звать тебя Люси-Грейс. По рукам?
Почувствовав, как на лицо упала тень, Ханна проснулась. Она лежала на траве и, открыв глаза, увидела рядом Грейс, которая пристально ее разглядывала.
— Я же сказал, что она от этого проснется! — засмеялся Септимус, и Грейс тоже невольно улыбнулась.
Грейс начала подниматься, но Септимус ее остановил:
— Не вставай. А теперь, принцесса, может, присядешь на травку и расскажешь Ханне про лодки? Сколько ты видела?
Девочка задумалась.
— Ну же, сколько ты их насчитала по пальцам?
— Шесть, — ответила она и, подняв обе руки, показала пять пальцев на одной и три на другой, а потом загнула два лишних.
— Пойду поищу на кухне что-нибудь вкусненькое, а ты останься и расскажи о жадной чайке, которую ты видела, с большой рыбой в клюве.
Грейс опустилась на траву в нескольких футах от Ханны. Ее светлые волосы развевались на ветру. Вообще-то Ханна собиралась рассказать отцу о визите сержанта Наккея и спросить совета. Но сейчас, впервые за все время, Грейс была готова что-то рассказать и поиграть, и Ханна просто не могла упустить такой момент. Она по привычке сравнила сидевшую перед ней девочку с той утраченной малюткой, воспоминания о которой хранила так бережно, надеясь найти в них сходство. И тут в ее голове прозвучали слова: «У нас всегда есть выбор».
— Давай сплетем венок из ромашек?
— А что такое совок из ромашек?
— Венок! — поправила с улыбкой Ханна. — Мы сделаем тебе настоящую корону! — И она начала срывать росшие вокруг ромашки.