Время исцелит ее. Он обещал ей. Обещал себе. Она обязательно поправится.

Поезд до Албани отходил через час. Он дождется, когда стемнеет, и пройдет на станцию через город.

Через несколько недель Том с Изабель сидели на чугунной скамье в саду частной лечебницы. Розовые циннии уже отцвели, и теперь их цветы подернул коричневый налет, похожий на ржавчину. По листьям астр ползали улитки, а лепестки сорвал и унес куда-то вдаль южный ветер.

— Я рада, что ты не такой худой, как был, Том. Когда я тебя тогда увидела, ты выглядел просто ужасно! Как ты? — В голосе Изабель звучало участие и какая-то обреченность.

— Не волнуйся за меня. Сейчас нам надо подумать о тебе. — Он увидел, как на скамейку сел сверчок и принялся стрекотать. — Врачи говорят, что тебя можно забрать, как только ты захочешь, Изз.

Она опустила голову и намотала на палец прядь волос за ухом.

— Нельзя вернуться в прошлое. Нельзя изменить то, что сделано, через что мы оба прошли, — сказала она.

Том не сводил с нее пристального взгляда, но она отвела глаза и прошептала:

— И к тому же разве что-то осталось?

— Осталось от чего?

— От всего. От… нашей жизни.

— В Маячную службу мы вернуться не можем, если ты об этом.

Изабель вздохнула:

— Я не об этом, Том. — Притянув к себе ветку жимолости со стены, она принялась ее разглядывать. Потом сорвала цветок и стала выдергивать лепестки, которые падали на юбку, превращая ее в разноцветное мозаичное панно. — Потерять Люси — это все равно что лишиться части тела. Как после ампутации. Даже не знаю, как выразить словами…

— Слова тут не важны. — Он хотел взять ее за руку, но она отстранилась.

— Скажи мне, что чувствуешь то же самое.

— Разве от этого тебе станет легче, Изз?

Она собрала лепестки в аккуратную кучку.

— Ты не понимаешь, о чем я говорю, так ведь?