Апрель 1996 года

Неподвижно сидя на жесткой траве вересковой пустоши, Джоанна подняла глаза к йоркширскому небу. Похоже, у нее есть в лучшем случае полчаса, прежде чем голубой свод над головой затянут спешащие с запада серые облака. Она осторожно пошевелилась, пытаясь занять более удобное положение. Падение с лестницы не прошло для нее бесследно – помимо жутких фиолетовых синяков рентген выявил два сломанных ребра слева. Ей все еще было больно дышать или резко двигаться, и, несмотря на заверения врача, что для полного выздоровления нужен лишь небольшой отдых, она с трудом верила, что когда-нибудь до конца оправится от произошедшего.

Картины того вечера, когда Джоанна едва не рассталась с жизнью, преследовали ее днем и ночью, хаотичные, разрозненные воспоминания вторгались в сны, мешая нормально спать. Только в последние пару дней она смогла собраться с духом, чтобы обдумать все, что произошло, и попытаться собрать воедино факты.

Следующие несколько часов после того, как Саймон вытащил ее из воды, прошли как в тумане. Он вызвал скорую, и фельдшеры вкололи ей сильное обезболивающее, из-за чего по дороге в больницу Джоанна просто вырубилась. В памяти остались смутные воспоминания о рентгеновских аппаратах и незнакомых лицах, которые нависали над ней и пытались выяснить, где у нее болит, об уколе иглы в руку, когда ей поставили капельницу. В конце концов ее оставили в покое, позволив погрузиться в блаженный сон.

Джоанна проснулась на следующее утро, не слишком понимая, что произошло, и удивляясь, почему до сих пор жива. Впрочем, несмотря на боль, она безмерно радовалась, что не рассталась с жизнью, – до тех пор, пока у ее кровати не появился хмурый Саймон. И стало ясно, что худшее еще впереди…

– Привет, Джо, как дела? – поздоровался он.

– Бывало и лучше, – пошутила она, вглядываясь в его лицо в поисках ответной улыбки.

– Да. Послушай, все, что случилось… ну, это подождет. Мы обсудим все, как только ты окрепнешь. Мне просто очень жаль, что ты вообще оказалась замешана в этом деле. И я не сумел как следует тебя защитить.

Он сжимал и разжимал руки – верный признак волнения перед тем, как сообщить плохие новости, знакомый ей еще с детских времен.

– В чем дело, Саймон? – поинтересовалась Джоанна. – Выкладывай.

Он прочистил горло и отвел взгляд.

– Джо, я должен… сказать тебе кое-что неприятное.

– Вперед, – подбодрила она, сомневаясь, что его новость окажется такой уж «неприятной» в сравнении с тем, что с ней случилось.

– Не знаю, много ли ты помнишь из вчерашнего вечера…

– Понятия не имею. Говори уже, Саймон, – настаивала Джоанна.