Иногда, среди самых первых длинных душных ночей, когда каждый атом ее существа стремился попасть обратно в просторный, полный воздуха Марчмонт, Ава думала о нем. Она написала ему сразу после того, как дядя Дэвид передал ей его записку, чтобы сообщить свой новый адрес, но с тех пор гнала от себя все мысли о том, что, возможно, и правда понравилась ему. Но оттого, что он снова написал ей, у нее по спине пробегал радостный холодок.

Лишь к четвергу она набралась достаточно мужества, чтобы подойти к студенческому телефону-автомату в конце коридора, позвонить ему и договориться о встрече. И в воскресенье он должен был зайти за ней, чтобы показать местные достопримечательности.

Утром воскресенья она вскочила с постели, куда легла после трех часов ночи, после Бала новичков.

– Я должна научиться не пить все то, что мне предлагают, – сказала она себе, преодолевая гул в голове. Проглотив две таблетки парацетамола, она уставилась на содержимое своего шкафа. Впервые в жизни Ава всерьез раздумывала, что ей надеть. Она выбрала ярко-розовые брюки и дорогой кашемировый свитер, которые купила ей Ческа, примерила их, решила, что выглядит слишком уж похожей на свою мать, и сменила на джинсы и майку. Ее глаза сегодня были слишком опухшими, чтобы вставлять в них линзы – только покраснеют и будут слезиться, – так что она надела очки.

В одиннадцать часов она нерешительно подошла ко входу в здание своего общежития, где в кои-то веки было пусто. Все остальные, должно быть, отсыпались с перепоя прошлой ночью. Саймон уже ждал ее снаружи; она увидела его через стекло дверей. Ее сердце громко застучало, и она твердо сказала сама себе, что он пришел только из-за старинной связи между их семьями. После чего потянула на себя тяжелую дверь и поздоровалась с ним.

– Привет, Ава. Господи, ты выглядишь совсем по-другому! – сказал Саймон, целуя ее в обе щеки.

– Правда?

– В лучшую сторону. Теперь ты гораздо больше похожа сама на себя. И мне очень нравятся твои очки, – добавил он. – Ты напоминаешь мне очень хорошенькую юную учительницу, у меня была такая, когда мне было семь. Я был страшно в нее влюблен, и с тех пор у меня слабость к очкам.

– Спасибо – наверное, – смущенно сказала Ава, заметив, что он тоже был в джинсах и майке.

– Ну я тут по дороге подумал, что, наверное, нет смысла водить тебя по известным туристическим местам – туда ты и сама сходишь, – так что я покажу тебе тот Лондон, каким его люблю я. Ладно?

– Отлично.

Он подставил ей локоть, она взяла его под руку, и они вдвоем отправились вдоль сонных воскресных утренних улиц.