Грета могла только слушать бормотание Чески. Было очень странно, что взрослая женщина такого же размера, как она сама, сидит у нее на коленях и ведет себя как младенец. Но Грета предположила, что, может быть, материнство и должно быть таким.

Через какое-то время она тихонько предложила, чтобы они встали с пола и перешли в гостиную.

– Может быть, тебе надо что-то поесть? Или, может, чашку какао? Я люблю его по вечерам.

– Да, мамочка, я знаю. Мы раньше пили его вместе, помнишь? – сказала Ческа, когда Грета усадила ее на диван.

– Ну конечно помню, – соврала Грета. Увидев, что Ческа дрожит, она вынула из комода одеяло и накрыла ее.

– А помнишь такие бутерброды, которые ты делала мне, когда я возвращалась после ночных съемок? Что это было? Да! Мармит![2] Я так их любила…

– Правда? – неуверенно переспросила Грета. – Ну, я могу сделать их для тебя, если хочешь.

Грета прошла в кухню, удивляясь тому, что Ческа, похоже, не знает, что она ничего не помнит. Ну что ж, значит, она просто будет притворяться. Когда она ставила чайник, ее снова охватила волна страха, но она не поддалась ей. Эта женщина – ее дочь, и она не представляет совершенно никакой угрозы.

Ческа съела бутерброды с мармитом, выпила какао, и Грета сказала, что им обеим пора идти спать, потому что уже час ночи.

– Мамочка, а можно мне спать с тобой, как раньше? Я не хочу быть одна. Мне приснится страшный сон…

– Всем снятся сны, но если ты хочешь спать со мной, это ничего. Я дам тебе что-нибудь переодеться, у тебя же с собой ничего нет.

Грета подошла к шкафу и достала оттуда ночную рубашку, жалея, что не может рассказать Дэвиду, что ее дочка наконец к ней вернулась. Она подумала, что довольно странно спать в одной кровати со взрослой незнакомой женщиной, но ей было так приятно, что она снова кому-то нужна, что снова может за кем-то ухаживать.

Ческа переоделась, и они обе легли в постель.

– Тут так чудесно. Я в безопасности. Думаю, что я смогу заснуть.

– Очень хорошо. Ты кажешься очень уставшей, так что тебе надо поспать.

– Да. Доброй ночи, мамочка. – Ческа повернулась к ней и поцеловала в щеку. – Спи хорошо.

Грета выключила свет и лежала в темноте, прислушиваясь к ровному дыханию дочери. Она коснулась своей щеки в том месте, куда ее поцеловала Ческа, и у нее на глазах выступили слезы.

Когда Дэвид на следующее утро пришел в больницу, Саймон уже был возле постели Авы.

– Привет, дядя Дэвид. Доктор сказал, я в порядке и могу идти домой, – сказала Ава, целуя его. – Вы же уже познакомились, правда?