«К черту все!» – сквозь зубы проревел я и быстрым шагом направился обратно в сторону отцовского дома. Подошел к почтовому ящику, убедился в том, что на нем значилась наша фамилия, сунул в щель конверт со своей рукописью, развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь.

41

41

Не знаю, сколько времени я шагал, но, когда пришел в себя, понял, что нахожусь в старом порту. Ноги сами привели меня сюда, и теперь я начал понимать зачем. Несмотря на ноябрьскую вечернюю прохладу террасы кафе были по-прежнему оживленными, а на тротуарах то тут, то там курили посетители баров. Я просочился сквозь пеструю толпу, с каждым шагом все больше растворяясь в ней. Казалось, каждый прохожий отщипывает от меня кусочек, и скоро от меня не останется ничего, я просто исчезну с лица земли, не оставив за собой и следа. Возможно, так было нужно, чтобы вернуться в свою реальность, а может, я действительно навсегда испарюсь, и никому до этого не будет дела. Одним телом меньше, одним больше – в конце концов, какая разница?

Стараясь не обращать внимания на странные ощущения, я добрался до кафе, которое искал. Смелости сесть на террасе у меня не хватило – я слишком замерз. Я занял единственный свободный столик внутри, возле входа в кухню, заказал двойной виски и выпил его практически залпом. Сделал знак официанту, чтобы он принес второй, и отправился в туалет. Я внимательно изучил себя в зеркале, насколько оно позволяло – я видел себя только до пояса – желая убедиться, что все в порядке. Ничего необычного я не увидел: все те же непослушные полуседые волосы, та же нелепая густая борода, те же не внушающие доверия худые плечи. Затем я зашел в кабинку и убедился, что ниже пояса все тоже было на месте. Когда я вернулся за столик, меня уже покорно дожидался полный стакан виски со льдом.

Вместо того, чтобы расслабить меня, алкоголь, наоборот, оказался маслом, подлитым в огонь душевного смятения. Меня не покидало непонятное ощущение, будто я теряю плотность тела, расслаиваюсь и растворяюсь в воздухе, становясь прозрачным. Я бы даже не удивился, если бы люди вдруг перестали видеть меня и стали проходить насквозь. Мне мнилось, что я вот-вот взлечу и поднимусь в атмосферу, так и сжимая в руке стакан. Уставившись в пол, я обсасывал кубики льда, гоняя их по рту и снова выплевывая на стеклянное дно, когда в поле зрения бессовестно вторглись носки потертых кожаных ботинок.

– Я знал, что ты придешь, – не поднимая глаз, сказал я.

– Я же тебе говорила, что ты поймешь, когда момент настанет, – ответила Вера, присаживаясь напротив.