– За этот год я как будто вывернул себя наизнанку, тщательно изучил содержимое и снова надел лицевой стороной. И пусть изнанка местами полна уродливых узлов, теперь, когда я знаю, из чего она соткана, мне намного легче и спокойнее. В условиях обычной жизни я бы не смог так досконально погрузиться в себя, поочередно заживляя раны и нейтрализуя болевые точки. Они бы так и ныли внутри меня, а я бы страдал, не зная, как к ним подобраться. Спасибо тебе за все.

– Можно я тебе кое в чем признаюсь?

– Конечно.

– Мне будет не хватать наших встреч.

– Ты даже не представляешь, насколько их будет не хватать мне.

Я плотно обхватил своими руками ее холодные ладони, которые в свою очередь держали пустой стакан. Я боялся, что она высвободится и упрекнет меня, но она не шевельнулась.

– Скоро я превращусь для тебя в доброе воспоминание, – лишь сказала она в ответ.

– Ты всегда будешь более, чем воспоминанием. Ты человек, кардинально изменивший мою жизнь, позволивший мне поверить в себя и обрести путь к счастью. Такие люди не каждый день встречаются.

– Поль, мы оба прекрасно знаем, что тот человек, которого ты только что описал, – ты сам. Я лишь проводник.

– Ты себя недооцениваешь. Думай, что хочешь, а я останусь при своем. – Я улыбнулся, медленно выпустил ее руки из своих и откинулся на спинку стула.

Сквозь шум голосов, сплетающихся в душном воздухе, послышалась едва уловимая знакомая мелодия. Я с детства отличался хорошим слухом, и мне часто удавалось распознать песню с первых нот еще до того, как другие осознают, что играет музыка. Звук каким-то образом проникал в мои поры и тек по венам вместе с кровью, заставляя тело вибрировать в такт ритму. Я не просто слушал музыку, я пропускал ее через себя, позволял ей завладеть собой. Я мог слушать одну и ту же песню сотни раз, и всякий раз она звучала для меня по-разному, открывая новые потаенные уголки акустического мира, в котором я растворялся до последней капли. Каждое новое прослушивание наслаивалось на предыдущее, словно страницы книги, создавая в моем сознании толстые тома с одним и тем же текстом, написанным разным почерком. Иногда, услышав старую песню, которую я не слышал много лет, я словно доставал с полок своей души архивы и перелистывал их страницы, сдувая с них пыль времени и теряясь в лабиринтах воспоминаний.

Некоторые песни я настолько хорошо знал, что невольно переводил дыхание вместе с певцом, предсказывая вплоть до доли секунды каждый перелив его голоса и каждое прикосновение пальцев к клавишам синтезатора. Сам я так никогда и не научился играть ни на одном инструменте, не считая нескольких уроков гитары в подростковом возрасте, которые быстро забросил, не выдержав стертых в кровь подушечек пальцев.