— Я и есть дома. — Он подавил зевок. — И так всегда было.

— Ну а как ваш паточный потоп? — Она сняла шляпку и положила на стул. Пригладила волосы. — Говорят, это наверняка вина компании?

Дэнни кивнул:

— Вроде бы так и есть.

— Но вонь по-прежнему жуткая.

Еще бы. На каждом кирпиче, в каждой канаве, в каждой щели между булыжниками Норт-Энда остались частицы патоки. И чем теплее становилось, тем хуже все это пахло. Численность насекомых и грызунов утроилась, детская заболеваемость резко взлетела вверх.

Вернувшись из задней комнаты, хозяин поставил перед ними два кофе:

— Qui andate, signore, signora.

— Grazie così tanto, signore.

— Siete benvenuti. Siete per avere così bello fortunato una moglie, signore .[73]

Он хлопнул в ладоши, одарил их широкой улыбкой и снова исчез за стойкой.

— Что он сказал? — поинтересовалась Нора.

— Сказал, что сегодня вечером хорошая погодка. — Дэнни опустил в чашку кусок сахара и стал размешивать. — Что тебя сюда привело?

— Вышла прогуляться.

— Далеко тебя занесло, — заметил он.

Она потянулась к вазочке с сахаром, стоявшей между ними.

— Откуда тебе знать, далеко или нет? Ты разве знаешь, где я живу?