— Накануне этого вечера… ну, что у отеля, я хотел отказаться от этой работы, — признался Крокер. — Мне казалось подлым следить за леди, которая не замечена ни в чем дурном. Но миссис Уотсон заверила меня, что это благородное занятие, потому что эта леди не так уж хороша, как ей следовало бы быть.

Судорожные смешки из зала.

— Как это часто бывает, — говорил Хокинс присяжным со своей магической усмешкой, — детектив призван «обнаружить» то, что подтвердит подозрения нанимателя.

«Да-да, — думала Хелен, — но это не зачеркивает истории с отелем „Гросвенор“». — И размышляла: если бы она была более осторожной и скрытной, удержалась бы она от падения в эту бездну позора и несчастья? Она вела себя как мальчишка, медленно подталкивающий своих оловянных солдатиков к краю стола только для того, чтобы посмотреть, что с ними случится.

Опять вступил Боувил.

— Я хотел бы обратиться к улике, обнаруженной в дневнике, — с явным удовольствием сказал он. — Это сложенный листок бумаги, в котором находятся, как установлено, частички мха и вереска, с надписью «Твой навсегда. А.».

Вуаль вдруг прилипла к покрытому испариной лицу Хелен.

— Тогда как инициалы подлежат тщательному исследованию, как старался объяснить нам мой ученый собрат, полагаю, джентльмены из жюри понимают, что в данном конкретном случае инициал «А» может означать только соответчика — полковника Андерсона.

Она втайне вздохнула. «Частички мха и вереска». Они с того холма за Валлеттой, где они целовались в кустах. Эти памятные фрагменты принадлежат ей, и только ей! Но теперь какие-то посторонние, чуждые ей люди деловито положат их в папку и уберут на полку в подвалах этого средневекового здания, и больше она никогда их не получит.

— И последняя, но далеко не маловажная улика, — говорил Боувел. — Письмо, точнее, его черновик, обнаруженный в столе ответчицы, которое устраняет все возможные сомнения относительно отношений между ответчицей и соответчиком.

Боувил приступил к чтению, и все обратились в слух, шикая друг на друга.

«Воскресенье, 23 сентября У меня ушло целых два дня на то, чтобы написать это письмо. Прежде чем совершить помолвку, Вы, несомненно, обязаны были как порядочный человек сказать мне о том, что Ваши чувства изменились…»

«Воскресенье, 23 сентября

У меня ушло целых два дня на то, чтобы написать это письмо. Прежде чем совершить помолвку, Вы, несомненно, обязаны были как порядочный человек сказать мне о том, что Ваши чувства изменились…»

Он читал ее слова с издевательской четкостью, а Хелен зажимала уши. Она на склоне холма, что за гаванью, солнце нагревает вереск и мох под ее юбками, в волосах веет соленый ветерок.