— Тогда в чем же дело?

— Доказать это стало невероятно трудно в связи с отсутствием нашей главной свидетельницы. — Фью оттянул тесный воротничок. — Мне очень жаль, что вы привели ко мне вашу подругу, которая в результате подвела вас.

— Можете мне поверить, мне тоже очень жаль, — мрачно призналась Хелен.

— Между прочим, один мой знакомый солиситор слышал, что мисс Фейтфул все еще в Лондоне.

Она пораженно посмотрела на него.

— И можете вообразить, под видом мужчины!

— Не могу и не хочу! — с отвращением заявила Хелен. Люди склонны придумывать всякие гадости об эмансипированных женщинах. Ходить без корсета еще ничего, но в мужских брюках?! — При всех своих смелых взглядах, мистер Фью, она в высшей степени достойная и воспитанная леди.

Проводив адвоката, Хелен села у гаснущего камина и поужинала сэндвичем с заветренной ветчиной, которую нашла в кладовке. (Миссис Николс после своего выступления в суде, естественно, не вернулась, и ее комната пуста.) С завтрашнего дня, размышляла Хелен, придется посылать мальчика за едой в трактир. И нужно что-то сделать с рыбками, которые разлагаются в аквариуме. Как быстро все приходит в упадок. Когда закончится суд, она наймет новую прислугу, но еще раньше нужно отдать белье в стирку. До чего же она дошла!

Она легла в постель и в надежде утомиться и поскорее заснуть открыла «Домик в Оллингтоне».[65]

Глава 12 УЛИКА (доказательство; факт, подтверждающий заявление; устное свидетельство; письменные и материальные объекты, имеющие право быть предъявленными суду)

Глава 12

УЛИКА

(доказательство; факт, подтверждающий заявление; устное свидетельство; письменные и материальные объекты, имеющие право быть предъявленными суду)

Каждый член семьи должен, по возможности, иметь в доме свою, отдельную комнату, которая является для него таким же неприкосновенным убежищем, как для семьи — весь дом.

Вечером в тот же понедельник Гарри и Уильям курили в переулке за конторой Бёрда в Грей-Инн, куда в просветы между крышами еще попадают косые лучи заходящего солнца. Гарри сильно затягивался крепким табаком.

— Как быстро течет время!

— А?

— Это я вспомнил давние времена. Помнишь, мама застала нас с тобой, когда ты учил меня набивать табак в трубку, и крепко отругала нас обоих. Мне было всего одиннадцать лет.

Брат усмехнулся: