Теоретически он знал, что давать обещания детям – опасное занятие. Если не выполнишь обещание, разрушишь их систему безопасности. Но он все равно сделал это, потому что знал, что сдержит слово. Какой смысл в изнурительной работе по сохранению трезвости, если он не станет надежным? Шейн был суррогатным отцом/дядей/наставником для десятков ничейных детей, и он поклялся им всем, что будет на расстоянии звонка по видео, эсэмэс или даже во время полета. Что он и делал.
Это было нелегко. Постоянно дежурить по команде правонарушителей всей страны было чертовски напряженно. И отнимало много времени. Тай звонил ему каждый раз, когда набирал высокий балл в
– Я обещаю, – решительно произнес он. – Хочешь правду? Я долго ждал, чтобы сделать твою маму счастливой. Пятнадцать лет показались мне тридцатью.
– Ну, вот глупо, почему вы не нашли ее раньше?
– Боялся.
– А сейчас?
– Все еще боюсь. Просто теперь мне все равно.
– У вас было много подружек?
– Несколько было, да. Но ни одной как твоя мама, – сказал он. – Оказывается, для меня это огромная проблема.
– Мистер Холл, я направляю вам официальное приглашение, – торжественно объявила Одри голосом, удивительно похожим на голос Сиси. – Завтра я сажусь на самолет в Папафорнию.
Он непонимающе смотрел на нее.
– Я лечу к отцу. В Калифорнию. В этот день мы с мамой всегда ходим на поздний завтрак в «Ладурэ». Хотите с нами? Это важное событие. Придется принарядиться.
Шейн слегка отпрянул в удивлении.
– Да? Но это же нечто особенное только для тебя и твоей мамы.
– Так и есть. Но теперь и для вас.
– Ты думаешь, я особенный? – Лицо Шейна стало горячим, по нему разлилось покалывающее тепло. Руки дрожали. Что, черт возьми, происходит?
«Это и есть то ощущение семьи», – подумал он. Полное принятие, принадлежность к людям. Связь, которая затмевает все. Шейн не испытывал этого с тех пор, как лишился приемных родителей, – так долго, что решил, что не заслуживает этого.
Поэтому и не ожидал, что когда-нибудь почувствует это снова.