– А я тебя. Мне жаль, что…

– Знаю. Я знаю, Мэри.

– Нет, лучше Молли.

В ее объятиях мне удается уснуть на часок, а потом наш маленький мирок разлетается на части. Доктор появляется на пороге, за ним тенью следует Хелен. Я не жду ее помощи – в наших планах ее фигуры нет на доске, но в глубине души надеюсь на нее. Если не на ее благоразумие, то хотя бы на ее человечность.

Я с силой прижимаю Молли к себе, но она остается холодна, и Доктор упивается властью над ней, в его глазах вспыхивает довольство. Он думает, что побеждает, и мы позволим ему так думать. Будем подпитывать его эго, но ослабевать внимание. Порой нужно отступить, сдаться, чтобы ударить сильнее.

Молли пытается поцеловать его руку, как делала всегда, но он не позволяет.

– Наша святая, – говорит он и целует ее руки, – избранная Богом. Мы провозгласим ее святой на религиозном собрании, чтобы показать Господу, что мы услышали его послание и благодарны за оказанную честь.

– Мы можем помочь перенести вещи, – говорит Роберт.

– В этом нет нужды. Я уже попросил отца Кеннела найти тех, кто этим займется.

Я беру Молли за руку.

– Люблю тебя.

Она неловко поджимает губы и льнет к Йенсу. Моя девочка. Она знает свою роль и блестяще выполняет ее. Я тоже знаю свою.

Однако, когда дверь за ними закрывается, я даю волю слезам.

10

10

В вечер перед побегом я нахожу пристанище для неспокойной души в церкви Святого Евстафия. Еще никогда смерть не стояла так близко у моего порога, и я прощаюсь с Патриком, приветствуя Кеннела. Мои любимые священники, преданные сану.

– Тебе нравится эта картина? – спрашиваю я и улыбаюсь. Его всегда что-то выдает.

Он подходит ближе, становится вровень со мной у репродукции «Тайной вечери» да Винчи.

– Нет, по-моему, это одна из самых страшных картин по библейскому сюжету.

– Почему?