– Оскар был человеком принципов, пусть странных и понятных только ему. Если он хотел, чтобы девственница родила ему нового мессию, он бы не стал размениваться на иное. Он хотел сбить тебя с толку.

– Почему вы притворились мужем и женой?

– Я любила его. Не только как брата. Этот крест я буду нести до конца жизни.

Я прижимаюсь лбом к исцарапанному стеклу кабинки – лицо пылает.

– Может быть, ты не поверишь, но за эти годы Молли стала мне дочерью, которой у меня никогда не было. Если бы пришлось сделать все то же самое снова, я бы сделала.

– Может быть, и вы не поверите. Но в тот день на кухне в женском доме, когда вы обняли меня, вы стали мне матерью, которой у меня давно не было.

Мы обе выдерживаем тишину, будто сидим за столом и пьем чай.

– Скажи Молли, что я люблю ее и буду скучать.

Я не обещаю ей, что сделаю это, и она понимает, что не сделаю. Не сейчас.

Тишина ее спальни сменяется полной тишиной на том конце провода. Я кладу мертвую трубку. Я больше никогда не увижу ни Хелен, ни Роберта, ни Питера, ни Кеннела.

В сердце натягиваются и рвутся струны – одна за другой, одна за другой…

Эпилог. Принятие

Эпилог. Принятие

Одиннадцать лет спустя

Она вдыхает соленый воздух. Ветер высвобождает светлые пряди из небрежного пучка на затылке.

– Люблю океан.

– Может быть, тебе надо было становиться моряком, а не ветеринаром?

– Может, – она подергивает хрупким плечиком. – Жизнь длинная.

– Как же ты оставишь своего принца?