Добрыня нажал на распылитель и с усердием принялся выписывать первую букву второго слова. Это была буква «Y». Правда, получилась она у него не совсем ровная, с подтёками.

— Чего-то не совсем, — критически оглядел он свою работу.

— Как видишь, не всё так просто, — забрал Графов у него баллон и тут же приступил к созданию очередной буквы. — Но тебе хоть понравилось?

— Да, прикольно.

— Ну, вот, теперь ты знаешь правило третье: ты никто и ничто, пока не увековечишь себя граффити. Даже после обычного тега ты уже чувствуешь себя человеком.

Новая буква «O» получилась у него просто на загляденье — идеально ровной и объёмной.

— Ведь твоё творение увидят тысячи людей, — с упоением продолжил он. — Граффити — бессмертны. Они переживут тебя. Поэтому это и затягивает, как наркотик. От этого получаешь такой кайф! Это такой адреналин!

Так же легко удалась ему и последняя буква в этом слове «U», после чего он вновь встряхнул баллончик.

— Когда ты ночью стоишь один на один с голой стеной и с баллоном в руке на одной из центральных улиц, а рядом проезжает ментовская машина… или разрисовываешь стекло троллейбуса у всех на виду — это похоже на секс. Я сегодня даже поругался со своей девчонкой. Она умоляла меня пойти с ней погулять. Я же пошёл сюда бомбить Лысую.

Нажав на распылитель, он на минуту замолчал, сосредоточенно окантовывая букву «A» в следующем слове.

— Здесь такая энергетика! Я тут не пишу, а просто летаю! После каждого куска, забомбленного на Лысой горе, хочется зарисовать всё на свете.

Под вдохновенной рукой райтера появилась на свет буква «L».

— Всё? — спросил Добрыня, прочитав творение райтера.

— Всё-всё, — восторженно продолжил Графов, — весь Киев, всю Украину, весь мир.

— Я имею в виду, ты уже закончил? — спросил его Добрыня.

— Ага, — ответил Графов, дописав вторую букву «L», — осталось только тег свой поставить.

Он вынул из кармана джинсов чёрный маркер и внутри последней буквы расписался: «грф».

В это время в просвете арки показался тёмный силуэт бритоголового парня в камуфляжной форме. Когда он приблизился, Добрыня признал в нём своего товарища из бригады чистильщиков по прозвищу Злой. Бросив оценивающий взгляд на граффити и на стоявшие возле ног Добрыни баллоны с краской, он дружелюбно спросил:

— Твоя работа?