– Ага.

На съемочной площадке немного народа, но все заняты делом. Оператор, осветители, сам Артур, актрисы и еще один актер, играющий сцены, которые пойдут вперемешку с моими – там он сношает одну безногую девицу, которую приходится озвучивать, потому что она еще и немая. Я наблюдаю все это, пытаясь вызвать в себе ужас или хотя бы омерзение ко всему этому бардаку, но не могу. И от этого мне становится действительно страшно. Я не чувствую не только тошноты от вида сцены, где пользуют в задний проход безногую немую девицу, раскрашенную и одетую под шлюху старухой-гримершей. Я не чувствую себя живым, существующим – словно меня не должны видеть, не должны вовлекать во все это, словно меня здесь нет.

– Так ты как? Готов, братан?

Тяжелая рука падает мне на плечо. От этого ощущается легкая дрожь со стороны культи. Где фантомные боли, кстати? Почему я ничего, ровным счетом ни хрена не чувствую после ампутации?

– Я в норме, – бормочу.

– Ну, вот и славно. Через полчаса начнем.

Меня обволакивает какой-то туман. Нет. Просто дым сигареты порнопродюсера.

– Есть курить? – спрашиваю я у Артура.

– Наш человек, – смеется он и достает сигарету. – Категорический цинизм. Только не забывай еще и пить.

Ваш. А кто еще меня купит? Ведь я даже не на продаже. Я еще окупаюсь у нынешнего владельца.

Когда мне протягивают четвертый стакан, я начинаю возмущаться, но встречаю лишь жесткий ответ самого Артура.

– Пей. Так надо.

– А можно водки? – интересуюсь, глядя на четвертый опустевший стакан.

– Не вопрос, – машет рукой Артур. – Только мочевой пузырь зажми покрепче. Я серьезно.

Мой продюсер явно мне не доверяет. И не рассказывает сценарий, что самое странное. Как будто после сцены с безногой я смогу еще чего-нибудь испугаться настолько, чтобы сбежать отсюда на своей реактивной коляске.

– На, запивай, – Артур передает мне синюю таблетку и стаканчик с водкой.

В его руке стеклянный стакан с виски или коньяком – черт его знает.