— Судья, — сказал генерал Николс, — подобная рекомендация ни к чему хорошему не приведет. Нюду требуется отпуск? Ему надо бы на несколько недель уехать куда-нибудь? Они захотят узнать причину. Не забывайте, забот и неприятностей у Вашингтона выше головы — хотя в действующей армии, я знаю, в это никто не верит. И добавочных неприятностей они не потерпят. Они даже способны выйти из равновесия, хотя Старик, правда, этого не допустит. Никому не дозволено становиться источником новых забот. Примером служит полковник Вудман. Его, как вы знаете, собирались убрать. Пожалуй, можно сказать, что на него сыпались и сыпались всякие мелкие неприятности, и он позволил себе выйти из равновесия. Селлерс относительно не так уж важен, и штаб командования прикрывал Вудмана от Вашингтона, но до тех пор, пока Вудман не нарушил субординации. Короче говоря, они не любят узнавать, что кому-то нужен отдых. В их сфере это всегда скверная вещь.

— Но ведь еще более скверно, когда кто-нибудь вроде Вудмана всаживает себе пулю в лоб, — сказал полковник Росс.

— Если бы Старику доложили о Вудмане, он уже давно бы освободил его от должности, — сказал генерал Николс. — Но докладывать ему все невозможно — для этого никаких суток не хватит. А потому другим приходится брать на себя ответственность, решая, что ему необходимо доложить, а что не нужно, или, может быть, даже никак не следует.

— Это я понимаю, — сказал полковник Росс.

— Да, конечно. Ну так двое-трое взяли на себя ответственность в деле с Вудманом. Они знали, стоит Старику узнать, что Вудман позволил мелочам одолеть себя, с Вудманом будет кончено. Сейчас времени отдыхать нет. Каждый должен сам справляться и держаться любой ценой. Немножко напоминает наш принцип обучения летчиков. Мы об этом помалкиваем, но вы знаете и я знаю, что много лучше и экономичнее навалить на мальчика все сразу, заставить его жать на всю катушку. Если на то пошло, лучше дать ему разбиться в учебном самолете здесь, дома, чем нянчить его, чтобы он разбил истребитель на фронте.

Машина приближалась к перекрестку, где дорога с территории выходила на шоссе в Оканару за аэродромом и базой. По шоссе грузно двигался к перекрестку кран на гусеничном ходу с длинной стрелой. Первым его увидел полковник Росс, и почти сразу же — шофер. Он наклонился и включил сирену штабной машины. Кран остановился, покачивая стрелой, и они повернули на север, опередив его.

Полковник Росс нахмурился и инстинктивно потянулся отодвинуть стекло, отделявшее его от шофера. Мощные гусеницы тяжелого крана ломали покрытие шоссе, и, уж конечно, управление шоссейных дорог штата этого им не спустит.