В больницах города снов хранятся всевозможные хирургические инструменты, при помощи которых грудные клетки вскрываются и закрываются легко, словно коробочки. Но люди, годами живущие без сердца и печени, со временем превращаются в злобных мизантропов, организмы их все более капризны, и операция поэтому обречена на провал. В часы посещений по больничным коридорам блуждают субъекты с бегающими глазками, прячущиеся от персонала в белых халатах и шепотом предлагающие родственникам пациентов продать необходимое — из рук в руки, без скальпелей, без операционных. Обменивают на наличные сердца, на дне которых еще осталась любовь, печень, не до конца изношенную, уверенные, что совершают главную сделку своей жизни. Потом открывают посреднические бюро или оптовые склады. Одни умирают счастливыми в конторе склада, другие вдруг падают замертво в собственном офисе, с телефонной трубкой в руке. И им тоже не помогут операционные города снов. Хирургические зажимы, так ловко останавливающие кровотечение из рассеченных сосудов, не имеют зубчиков, способных подцепить и удержать улетучивающуюся жизнь.

Нет на свете решений настолько плохих, чтобы никто ими не соблазнился. Даже самый худший выход может для кого-то оказаться наилучшим. Бывают цели, для достижения которых все средства хороши — например, ни за что не расставаться с городом снов. И его обитатели готовы заплатить за это любую цену, когда в промежутке между двумя снами под ногами разверзнется пропасть, страшнее которой нет для них ничего на свете: черная бездна снов без мечты. Они не сводят глаз с мерцающих огоньков, которые в противном случае моментально бы погасли. Цвета, формы и звуки непрерывно меняются, но город никого не принуждает делать выбор. Жители верят, что при счастливом стечении обстоятельств могут получить все сразу: любовь, американские сигары, золото банков и жар тропиков. А вот тишина яви им ни к чему, ее скука напрочь убивает блаженство быть кем-то, примерять одежду, подбирать выражения, прибегать к иронии или пафосу. Но не являются ли сон и бодрствование лишь двумя способами существования в этом городе? Двумя способами существования, сменяющими друг друга дважды в сутки? Именно так некоторые и полагают. Воображая явь и сон аверсом и реверсом монеты или, скорее, двумя полушариями луны — светлым и темным. Позабыв, что луна всегда поворачивается к ним одним и тем же полушарием: ярко освещенным полушарием снов.

Возвели этот город на пограничье трех стихий, в точке их смешения. Он был выстроен на глинистых почвах памяти, на песках снов да подземных водах забвения, холодных и черных, что ни на мгновение не прерывают свой бег и день за днем подмывают фундаменты. В их омутах исчезают монеты, позволяющие делать выбор. Брошенные в воду монетки якобы имеют власть над забвением, лежа на дне, хранят память событий и мест. Непонятно, правда, как это происходит, ведь сами они утопают в вязком иле, под которым «орла» не отличишь от «решки». Неподвижность яви не препятствует там мерцанию снов и наоборот. Воды забвения не подчиняются никаким разумным законам и потому примиряют все противоречия.