— Но ты нужна мне именно с утра: после обеда Фей не может.

— Фей? Что еще за Фей?

Кофеварка начала издавать знакомые булькающие звуки, в чашечку закапал кофе.

— Видишь ли, милая, речь, так сказать, о твоем сотрудничестве. То есть снимки, понимаешь?

Стало быть, прогулки не будет. Сколько ни живу, никак не избавлюсь от наивности. Какое там отступление от привычного порядка, который, в сущности, сплошной и генеральный беспорядок! Но почему я всякий раз снова поддаюсь пусть малой, да надежде, а следовательно, испытываю пусть малое, да разочарование?

— С какой стати мне присутствовать, когда ты будешь снимать какую-то девку?

— Ну зачем такие выражения! Айв, натурщицы тоже люди! Но мне очень нужно, чтоб при этом была ты.

— Да зачем, господи?

— Видишь ли, жизнь идет вперед, требования возрастают. Когда-то публике было достаточно, чтоб девчонки, канканируя, показывали кружевные панталончики ниже колен, — а теперь не хватает уже и одной обнаженной. Нынче читателя может взволновать только парочка голых женщин, ну, вроде между ними нежные отношения, естественно, лишь в тонком намеке. Парная модель — вот будущее портретной художественной фотографии…

Внезапная горячая спазма у сердца — так, наверное, чувствует себя человек, которого от гнева сейчас хватит удар! У Ивонны затряслись руки — да я сейчас выплесну кипящий кофе в его мерзкую рожу!

— Так вот что я тебе скажу, — сначала ее будто душило, потом разом прорвалось криком, — это высшее свинство, какого я могла от тебя ожидать! Найди двух шлюх, а меня, будь добр, оставь в покое! Понял?!

В дверях стояла Моника, держа за волосы свою любимую куклу — она забывала, что кукле больно, и таскала ее за волосы, уже половину выдрала. Девочка стояла в дверях, глаза широко открыты, подбородочек сморщился — почему мамми так кричит?..

Ник отставил чашку с кофе, пошел в комнату к бару, рюмка в его руках тоже дрожала.

— Святая Женевьева, какой крик! Вместо благодарности, что я забочусь, елки зеленые, о приличном гонораре! Я уже сказал тебе однажды: разденься да встань перед зеркалом! Твое «биологическое чудо» тоже не вечно, неужели не понимаешь: парные снимки для тебя единственный шанс, ведь их можно сделать так, чтобы скрыть кое-что! Да если я в редакции признаюсь, что тебе без малого тридцать два, — меня с лестницы спустят!

Нет, сегодня я не доставлю ему радости, не зареву, но елки зеленые, слезы уже текут, хотя я и не думаю плакать…

Ник, наверное, увидел это в зеркальной стенке бара.

— Ладно, брось, не стоит из-за этого ссориться, тем более что я перехожу на новую работу— когда вернусь после Нового года из Питтсбурга, поступлю в отдел пропаганды фирмы «Кодак», в здешнем филиале все наши ребята…