— Вот как? А я и не знала! Почему же вы ее не взяли?

— Это было в седой древности, девочка, я тогда еще не работала здесь, знаю понаслышке. Тайцнер, кажется, испугался такого индивидуалистического и, судя по твоим словам, пожалуй, несколько антиобщественного звучания. Но все это было в пятидесятые годы, в эпоху производственных романов, теперь ситуация изменилась.

— Так что, считаешь, можно принять? Но это хоть и неплохие, а все же крохи с вашего барского стола?

— Ну, не смотри на это так, а впрочем, все зависит от тебя, дорогая. Герольд, конечно, был бы рад, тем более что недавно я вернула ему одну слабую вещь…

Неловкая пауза.

— Какие интересные новости ты сообщаешь. Только вытягивать их из тебя приходится чуть ли не клещами…

— Понимаешь, не хочется никого обижать. В конце концов, чем ты рискуешь? Ну, выругает тебя главный или директор, когда начальство начнет на него собак вешать… А что, ваш директор все еще такой порох? Кто-то говорил мне, что он вас там всех в страхе держит. Правда ли, что он хотел вышвырнуть Манека за то, что тот подсунул ему политически не очень выдержанную вещь? Наш Тайцнер так бы не поступил — с ним порой бывает трудно, но, когда его вызывают на ковер, он все принимает по-спортивному и на редакторах не отыгрывается. Ну, да ты сама сообразишь, ты же не считаешь этого Герольда графоманом… А платье советую отдать в «Еву», я там, правда, шила только юбку, но сделали отлично…

Лестница в патрицианском доме конца прошлого века вилась эллиптической спиралью. «Поднимаюсь по спирали», — подумал Мариан, но тотчас отверг такую образную формулу. Всего второй раз за все годы совместной работы идет он к Мерварту, в его квартиру на набережной Влтавы, на сей раз по его просьбе.

На пороге кабинета Мариан застыл как вкопанный. Еще во времена учебы он не раз спрашивал себя, как может столь великий дух вмещаться в столь малом теле? Теперь же с кресла за письменным столом поднялась словно тень профессора. Мерварт еще больше исхудал, лицо серо-желтое, глаза глубоко ввалились, из-под реденьких белых волос сквозят охряного цвета пятна на коже — у него что-то с печенью, ходили толки по институту.

— Поскольку вы по возвращении из Соединенных Штатов уже снова вполне освоились в нашем заведении, я хотел бы побеседовать с вами как со своим ближайшим сотрудником, — заговорил Мерварт, коротко расспросив Мариана о его заокеанских впечатлениях; большая часть их уже была известна профессору из пространных докладов Мариана по телефону.

— Ближайшим сотрудником? Лестно слышать, пан профессор.