— Этого не может быть, — ответила Корнелия. — Папаша сказал, что он должен меня взять. Поэтому папаша и послала меня сюда, чтобы мы сговорились по-хорошему. Если нет, папаша сам приедет и пойдет в прокуратуру. Он так и сказал. Мне не хотелось бы, чтобы Петре арестовали. Я его очень люблю. И он меня любит. Так он говорил мне, когда я была здесь… Два раза сказал мне: в первый вечер и когда я уезжала. Сказал, чтобы я ехала спокойно, что он любит меня и будет часто обо мне думать.

— Тогда все в порядке, — поддержал ее Герасим, чтобы закончить разговор.

Но Корнелию уже трудно было остановить.

— А вы куда же переедете?

— Мы? — удивился Герасим. — А зачем нам переезжать?

— Ну, если Петре захочет, чтобы мы жили здесь.

— Не думаю. Вы устроитесь где-нибудь в другом месте.

— Я тоже так говорила папаше. Я сказала ему, чтобы он купил нам дом.

— У вас так много денег?

— Да. Ведь папаша бережливый. Он сказал, чтобы Петре ни о чем не беспокоился, он ему все купит. И свадебный черный костюм…

— Ну, уж если даже свадебный костюм купит, тогда все в порядке. Петре только этого и не хватало.

— Ты сумасшедший, Герасим! — принялась отчитывать его мать. — Тебе лишь бы шутить. Петре — почти ребенок.

— Какой же он ребенок, мама? Разве ты не видишь, что он натворил?

— Вот и я ей говорила, — вступила в разговор Корнелия. — Петре уже не ребенок. В прошлый раз он так сильно обнял меня, что я ходила две недели с синяками. Он не ребенок. А какой хитрый… Он велел мне закрыть глаза, сказал, что скажет что-то. А сам поцеловал меня. Потом сказал, что ему холодно и попросил, чтобы я пустила его лечь рядом. Я сказала ему, чтобы он вел себя благоразумно. И он обещал мне, честное слово. Потом он стал вести себя неблагоразумно, а когда я потребовала объяснений, он засмеялся и сказал, что про себя он повторял ей-бо.

— А что значит это «ей-бо»? — спросил Герасим.

— Ей-богу…

— Знаешь, Корнелия, Петре оченъ хитрый. Вам будет хорошо. Но ты его любишь?

— Очень. Папаша тоже сказал мне, что я должна его любить.

— Но вначале тебе как будто больше нравился я?

— Да. Ты мне больше нравился, но Петре похож на тебя, и…