Бэрбуц подал жене знак, чтобы она исчезла.

— Я уйду, товарищ Суру, вам, наверное, надо поговорить о важных вещах. Спокойной ночи!

Суру подождал, пока закроется дверь.

— Был у меня Думитриу… — повторил он, стараясь поймать взгляд Бэрбуца.

«Идиот, наверное, ходил жаловаться. Погоди, я тебе покажу!» — мысленно пригрозил Бэрбуц.

— И из-за этого ты пришел ко мне ночью? Только вечером я и могу немножко отдохнуть, и вот… Что случилось?

— Он был у меня и рассказал мне страшные вещи. Поэтому я и пришел. Правда то, что он говорит?

— А я не знаю, что он тебе там намолол… Если речь идет о деле Герасима, то в какой-то мере здесь и моя вина. Я об этом сказал и товарищу из Бухареста. Думаю, что я слишком односторонне подошел к этому вопросу. Может быть, не надо было выносить обсуждение на ячейку. Но ведь ты сам одобрил это…

Суру прикусил губу:

— Это другой вопрос. Хотя и здесь, кажется, меня ввели в заблуждение. Если бы ты был честен, ты не велел бы Думитриу исчезнуть на пять дней…

— Кому я велел исчезнуть? — притворно удивился Бэрбуц.

— Думитриу. Разве ты не говорил ему, чтобы он не появлялся в уездном комитете?

— Я? Он врет, как свинья!.. И я не позволю тебе, товарищ Суру, клеветать на меня! Как я мог сказать ему подобную вещь?.. Что это такое?.. Разве я первый день в партии? Не скрою, ошибки бывают, но у меня хватит мужества держать ответ…

— Скажи ему это прямо в лицо.

— Когда угодно!

— Хорошо, Петре. Сейчас позвоню, чтобы он пришел сюда.

— Сейчас?..

— Да, сейчас. Хочу быть спокойным. Было бы ужасно, если бы… Я сказал ему, чтобы он шел домой… Номер его телефона знаешь?

— Нет.

— Тогда посмотрим в списке абонентов. Принеси телефонную книгу.