— А ты, что ты понимаешь под этим самым «по-настоящему»?… — вмешался молчаливый Букуль.

— По-настоящему? Очень просто. Принять план и провести его до конца.

— Согласен. Забастовка будет похожа на бурю во время осеннего равноденствия… Вначале громы да молнии, а потом уж польет… и у нас то же самое! Наше решение — это зарницы надвигающейся бури, а затем грянут потоки воды, молнии, град, метеоры…

— Этот Сакуальпиа за словом в карман не полезет.

— Кто еще выскажется?

— Вы же хотели знать мое мнение. Не так ли, кум?

— Мотехуте имеет слово… Говори, но только о деле, а то этот Мотехуте начитался книжек и теперь пересказывает их на каждом шагу.

— Если забастовка будет всеобщей, генеральной, то не найдется таких генералов, которые выстояли бы против нее…

Хуамбо заткнул языком дупло в испорченном зубе, пытаясь успокоить засевшую там боль, — днем зуб еще не так болел, зато ночью не давал покоя. Лишь только растянется мулат на раскаленной от дневной жары койке, как из коренного зуба, точно цветок из горшка, начинает расти огромная ветвистая боль, распускает свои корни и плети, как плющ, по шее, по лицу, кровавыми бутонами расцветает в глазах.

Почему это так разрослась боль, когда он, пересекая поселок, услышал слова Мотехуте: «Если забастовка будет генеральной, то не найдется таких генералов, которые выстояли бы против нее»?

Острый укол, еще укол, и еще, и еще уколы пронзили его челюсть — он поднял руку и начал быстро тереть щеку.

И дома его продолжала преследовать зубная боль, не выходили из памяти слова: «Если забастовка будет генеральной, то не найдется таких генералов, которые выстояли бы против нее».

Он потрогал пылающее, обожженное лицо. Уткнулся в подушку.

Почему он не вытащил зуб?

Не вытаскивал он его потому, что этот зуб тоже представлял собой частицу его особы — ведь в его жилах, как утверждала мать, текла королевская кровь. В детстве, когда мать лечила его кишками поросенка, темно-лиловым животным салом и душистыми листьями клаво, она рассказывала ему на сон грядущий:

— Отец твой — королевской крови, отец прибыл с острова Роатан, где Турунимбо, великий король Турунимбо, передал твоему родителю величие королей. Величие и проницательность… — утверждала старуха, поднося черный палец к морщинистому лбу.

Быть может, и ему передались по наследству какие-нибудь признаки королевского происхождения… искры сыпались из глаз от зубной боли.

Он вернулся в свой угол, и старуха, держа в руке светильник, подошла поближе, чтобы узнать, не полегчало ли.

«Если забастовка будет генеральной, то не найдется таких генералов, которые выстояли бы против нее!»