Однако что-то говорило ему, что он не погибнет в этой бесславной темнице и что сила, более могущественная, чем его, распахнет ее двери. Тогда, думая о великих стоиках, погубленных Нероном, Гельвидий выпрямился и произнес мысленно следующую молитву: „Великий Боже, управляющий моей душой, я жил для Света и Свободы. Если мне суждено умереть, пусть я пролью свою кровь при свете дня, перед лицом всего народа, как возлияние в честь Юпитера-Освободителя!”

Успокоив таким образом свои взволнованные души, Мемнон и Гельвидий заснули глубоким сном. Проснувшаяся от кошмара Гельвидия услышала во мраке только зловещее шуршание крыльев летучей мыши и перемежающиеся стоны ветра в отдушине свода.

Заключенные проснулись поздно от шума непрерывных шагов и смутных голосов на форуме. Что обозначало это необычное собрание? Может быть, это собрался народ, чтобы освободить их? Они подумали это на минуту; но вскоре разуверились. Послышались крики: „Да здравствует консул! Слава Гедонии Метелле!”. Несчастные поняли, что враги их празднуют свое бракосочетание, строя свой триумф на их поражении. Стоя под отдушиной, откуда неслись наружные шумы, прикованные ропотом толпы, гудевшей над их головами, трое заключенных старались отгадать, что происходит наверху, на площади. В возбужденных умах их рисовались многочисленные группы, величественная и пышная сцена. Им казалось, что они видят, как жених и невеста поднимаются по шестнадцати ступеням храма Юпитера. О выходе их из святилища возвестили возгласы толпы. Они следили за триумфальной церемонией подношений по возраставшим крикам обезумевшего народа. Глухая тревога, глубокое угнетение овладели ими наконец от волн этого людского океана, всегда готового впасть в рабство перед апофеозом зла. Когда зазвучал гимн жрецов Аполлона, они подумали, что и они тоже подчиняются дерзким победителям, не подозревая, что во главе их идет Альциона и что она покончит с земным существованием у ног консула в последнем возгласе любви и в последнем экстазе. Гимн смолк. Потом на площади наступило глубокое безмолвие, страшное и тревожное. Вдруг страшный гром загремел в недрах земли. Земля заколебалась над темницей и под нею. Узники подумали на минуту, что своды тюрьмы рухнут на их головы вместе со всеми храмами форума. Но подземный гром продолжался всего несколько секунд, и его сменила паника убегающей толпы. Как море, отливающее к своему лону, она потекла из акрополя в низменные улицы с грозным ропотом. В наступившем затем безмолвии чей-то голос крикнул в отдушину:

— Вы здесь, Мемнон, Гельвидий?