— Они и не думают атаковать нас, пока мы здесь сидим, да? — спросил он Канидия.

— Я их так понимаю, Марк, — ответил Канидий, стараясь не показать сочувствия.

Он знал, о чем думает Антоний.

— И я их так понимаю, — сердито сказал Агенобарб. — Нам и не собираются давать бой, они хотят нашей медленной смерти, а не смерти от ран, нанесенных мечом. В наших рядах был шпион, который обо всем им сообщал, и это Монес.

— Я не хочу, чтобы так все кончилось! — крикнул Антоний, проигнорировав слова о Монесе. — Мне нужно еще время! Фрааспа не может продолжать хорошо питаться! Ни один город не имеет столько запасов, даже Илион! Если мы продолжим осаду, Фрааспа сдастся.

— Мы могли бы взять город штурмом, — сказал Марк Титий.

Никто не обратил на него внимания. Титий был квестором, молодым и глупым, и ничего не боялся.

Антоний сидел на своем курульном кресле и с отрешенным лицом смотрел куда-то вдаль. Наконец он очнулся и посмотрел на Канидия.

— Сколько еще мы можем пробыть здесь, Публий?

— Сейчас начало сентября. Еще максимум месяц. Да и это много. Если мы не войдем в город до зимы, нам нужно будет отступить в Артаксату по тому же пути, как мы шли сюда. Это пятьсот миль. Легионеры проделают этот путь за тридцать дней, если их торопить, но большая часть оставшихся у нас вспомогательных сил — пешие, и они не могут идти с той же скоростью. Это значит, надо разделить армию, чтобы сохранить легионы. Галльские войска, которым нужен фураж, справятся — трава еще есть. Если только тысячи катафрактов не втоптали ее в грязь. А тебе, Антоний, хорошо известно, что без разведчиков мы как слепые посреди базилики.

— Это точно, — криво усмехнулся Антоний. — Говорят, Помпей Великий повернул обратно, не дойдя трех дней пути до Каспийского моря, потому что испугался пауков, но я согласен терпеть миллион самых больших, самых волосатых пауков, только бы узнать, что нас ждет, если мы решим отступить.

— Я пойду, — тут же предложил Титий.

Все молча уставились на него.

— Если армянские разведчики не вернулись, Титий, почему ты думаешь, что ты вернешься? — спросил Антоний. Ему очень нравился Титий, племянник Планка, поэтому он хотел мягко отказать ему. — Нет, я благодарю тебя за предложение, но мы будем продолжать посылать армян. Больше никто не смог выжить.

— Вот именно! — подхватил Титий. — Они враги, Марк Антоний, какими бы они ни представлялись. Мы все знаем, что армяне такие же предатели, как и мидийцы. Позволь мне пойти! Я обещаю, что буду осторожен.

— Сколько человек ты хочешь взять с собой?

— Никого, Публий Канидий. Только я, на местной лошади, которая мастью сливается с цветом полей. Я надену штаны из козьей шкуры и плащ, чтобы не очень бросаться в глаза. И может быть, возьму с собой дюжину местных малорослых лошадок — так я буду походить на заводчика лошадей или на табунщика.