Антоний засмеялся, хлопнул Тития по спине.

— А почему бы и нет? Да, Титий, иди! Только возвращайся. — Он широко улыбнулся. — Ты должен вернуться! Единственный известный мне квестор, который складывал цифры хуже тебя, — это Марк Антоний, но он служил у более требовательного хозяина — Цезаря.

В палатке командира никого не было, когда Марк Титий уходил, потому что все хотели сохранить в памяти веселое веснушчатое лицо неумелого квестора Тития, ответственного за финансы армии и совершенно неспособного распорядиться своими.

Прошла неделя с тех пор, как он ушел. Ветер сменил направление и подул с севера. А с ним пришли дожди и мокрый снег. И в этот день несколько жителей Фрааспы стали жарить на стенах баранину. Запах доходил до лагерей римлян. Так осажденные хотели сказать им, что в городе еще много еды, на всю зиму, и они не сдадутся.

Антоний созвал военный совет. Это было не совещание друзей, но собрание, где присутствовали все его легаты и трибуны плюс центурионы копьеносцев всех рангов — всего шестьдесят человек. Идеальное количество для личного контакта. Все могли его услышать, глашатаям не надо было повторять его слова, чтобы их услышали в последних рядах. Приглашенные многозначительно переглядывались: среди них не было ни одного иноземца. Собрание для легионов, а не для армии.

— Без осадных машин мы не сможем взять Фрааспу, — начал Антоний, — и сегодняшняя демонстрация показала, что в городе еще хорошо питаются. Мы сидим здесь сто дней, съели уже все, что было на полях. Заплатили большую цену — потеряли две трети наших конных вспомогательных сил.

Он глубоко вдохнул, постарался выглядеть решительным генералом, полностью владеющим собой и ситуацией.

— Пора уходить, ребята, — сказал наконец он. — Судя по сегодняшней погоде, настоящая зима наступает быстро, и это в последний день сентября. Завтра, в октябрьские календы, мы уйдем в Артаксату. Жители Фрааспы не ожидают от римских легионов такой быстроты. Завтра утром, когда они проснутся, они увидят только костры. Прикажите людям взять с собой месячный запас зерна. Мулы центурий понесут еду и растопку. А мулов, тащивших повозки, мы используем как вьючных животных. Что не сможем нести на себе, мы оставим. Только еда и горючее.

Большинство ожидали этого разговора, но никому не нравилось слышать это. Однако в одном Антоний мог быть уверен: эти люди были римляне и они не будут оплакивать судьбу вспомогательного войска, которое они терпели, но никогда не ценили высоко.

— Центурионы, до рассвета каждый легионер должен знать ситуацию и понимать, что ему нужно делать, чтобы выжить на марше. Я понятия не имею, что нас ждет при отступлении, но римские легионы не сдаются. Не сдадутся они и на этом марше. Местность такая, что нам потребуется месяц, чтобы дойти до Артаксаты, особенно если будут продолжаться дожди и мокрый снег. Это значит, что дороги превратятся в грязь. Будут морозы. Надо надеть носки. Если у кого есть носки из кожи зайца или хорька — тем лучше. В бою немалое значение имеют сухие ноги, ибо это нас ждет, ребята. Парфяне используют тактику Фабия — они будут «щипать» отставших, но не будут атаковать всю массу. Хуже всего то, что между этим местом и Артаксатой нет достаточно древесины для разжигания костров. Поэтому обогреваться будет нечем. Любой, кто сожжет колья для палаток, часть бруствера или древко от копья, будет выпорот и обезглавлен. Нам нужно будет все, чтобы отбивать нападки парфян. Мы не может доверять иноземным наемникам, включая армян. Единственное войско, которое имеет большое значение для Рима, — это его легионы. И мы их сохраним.