Царица не вышла встретить его у Солнечных ворот. Этот факт говорил о том, что она чем-то недовольна. Клеопатра была единственным человеком, у кого агентов было больше, чем у Октавиана, думал Антоний, подходя к Главному дворцу. Ясно, она знала обо всем, что он делал.

— Аполлодор, дорогой мой бессемянный старина! — приветствовал он главного дворцового управляющего. — Где ее сердитое величество?

— В своей гостиной, Марк Антоний. Рад видеть тебя!

Антоний с усмешкой бросил плащ на пол и смело направился в логово зверя.

— С какой стати ты контролируешь поведение моих сатрапов на территориях, уже не представляющих интереса для Рима? — строго спросила Клеопатра.

— Что за прием, — ответил он, кидаясь в кресло. — Я подчинился приказу, я верен своей клятве, я привез мои трофеи к тебе в Александрию, и все, что я получаю за свои старания, — это неприятный вопрос. Предупреждаю тебя, Клеопатра, не заходи слишком далеко. За восемьсот миль пути я стал свидетелем твоих махинаций, твоего унижения людей, которые не являются египтянами. Ты казнишь, ты заключаешь в тюрьму, ты перегораживаешь дороги, чтобы брать пошлины, на которые не имеешь права, ты стравливаешь царей, ты сеешь вражду. Не пора ли вспомнить, что я нужнее тебе, чем ты мне?

Лицо ее застыло, в глазах мелькнул ужас. Несколько секунд она молчала, стараясь принять выражение лица, которое успокоило бы его.

— Я трезвый, — сказал он, прежде чем она обрела дар речи, — и Марк Антоний сейчас уже не тот покорный раб, каким он становится, когда вино лишает его способности соображать. С тех пор как я в последний раз видел тебя, я не выпил ни капли. Я успешно закончил войну против хитрого врага. Я вновь обрел уверенность в себе. И я нашел много причин, почему как триумвир Востока и высший представитель Рима на Востоке я должен считать предосудительными действия Египта на этом Востоке. Ты вмешиваешься в деятельность римских владений, царей-клиентов на службе у Рима! Ты принимаешь важный вид, словно маленький Зевс, демонстрируя свою мощь, словно у тебя армия в четверть миллиона и гениальность Гая Юлия Цезаря в зените его славы. — Антоний передохнул, глаза налились кровью и гневом. — А на самом деле без меня ты — ничто. У тебя нет армии. Ты не гений. Фактически между тобой и иудейским Иродом почти никакой разницы. Оба вы жестокие, жадные и хитрые, как крысы. Но сейчас, Клеопатра, мне больше нравится Ирод, и я больше его уважаю, чем тебя. По крайней мере, Ирод — бессовестный варвар и не скрывает этого. А ты сегодня притворяешься соблазнительницей, завтра — богиней помощи, потом ты тиран, ненасытный захватчик, вор. А затем — подумать только! — ты возвращаешься к какой-нибудь кроткой маске. Это закончится здесь и сейчас. Ты слышишь меня?