Лицо ее побелело, весь цвет сконцентрировался в ее огромных глазах.

— Антоний, нет! — прошептала она.

— Антоний, да. Вот чего я хочу, Клеопатра. Ты можешь запросить мое тело, и он отдаст тебе его. Он не мстительный человек. Все, что он делает, целесообразно, рационально, тщательно продумано. Не лишай меня шанса достойно умереть, любовь моя, пожалуйста!

Слезы жгли, стекая по щекам в уголки рта.

— Я не лишу тебя шанса умереть достойно, любимый. У меня есть только одна просьба — последняя ночь в твоих объятиях.

Он поцеловал ее и ушел на ипподром, чтобы подготовиться к сражению.

Без всякой цели, уже мертвая внутри, она прошла по дворцу к двери, которая вела через пальмовый сад в Сему, как всегда в сопровождении Хармиан и Ирас. Они не задавали вопросов, в этом не было необходимости, после того как они увидели лицо фараона. Антоний собирался умереть в сражении. Цезарион уехал в Индию. И фараон быстро приближалась к тому неясному горизонту, который отделял живой Нил от царства мертвых.

Придя к своей гробнице, она велела рабочим, все еще трудившимся на половине Антония, чтобы все было готово для принятия его тела завтра к наступлению сумерек. Сделав это распоряжение, она постояла в маленькой прихожей, глядя на большие бронзовые двери, потом повернулась и посмотрела в самый дальний конец ее собственных комнат, где стояла великолепная кровать и ванна, угол для ее туалета, стол и два кресла, рабочий стол, на котором лежала тончайшая папирусная бумага, тростниковые перья, чернильницы, кресло. Все, что фараону может понадобиться в той, другой жизни. Она вдруг подумала, что помещение оборудовано так, что и сейчас она, фараон, может жить в нем.

Это не давало ей покоя. Она была словно загнана в клетку, не в состоянии что-то сделать. С одной стороны, смерть Антония, с другой — решение Октавиана относительно ее и ее детей. Она должна спрятаться! И прятаться до тех пор, пока не узнает, какое решение примет Октавиан. Если ее найдут, то возьмут в плен, посадят в тюрьму, а ее детей, наверное, сразу же убьют. Антоний утверждал, что Октавиан милосердный человек, но для Клеопатры он был василиском, смертельной рептилией. Конечно, он хочет, чтобы она участвовала в его триумфальном параде. Следовательно, мертвая царица зверей — это последнее, чего он хотел бы. Но если она сейчас покончит с собой, ее дети, без сомнения, будут страдать. Нет, она не могла убить себя, пока не сделает так, чтобы ее дети были в безопасности. Цезарион еще не достиг гавани в Аравийском заливе. Пройдет несколько дней, прежде чем он отплывет в Индию. Что касается детей Антония, она — их мать, и существует невидимая сила, которая навечно соединяет женщину и ее детей.