Когда он заметил тень в окне и глицид в ужасе вытаращил глаза, он, пересиливая себя, поднял револьвер, все еще надеясь, что грязная игра не выльется в кровавое игрище.
Пуля просвистела у самой головы, он услышал, как завизжал радист, в два прыжка оказался рядом с ним и укрылся за столом с передатчиком, крикнув глициду, чтобы он не шевелился. В окне показалось лицо, блеснул никель дула; он выстрелил, стараясь целиться ниже, лицо исчезло, послышались крики, громко переговаривались двое или трое. «Если я останусь здесь, Рауль с Атилио побегут ко мне и их перестреляют», — подумал он. Зайдя за спину глицида, он поднял его дулом револьвера и заставил идти к двери. Навалившись грудью на передатчик, радист, дрожа и бормоча что-то, шарил в нижнем ящике. Медрано громко скомандовал, и глицид открыл дверь. «Как выяснилось, не такая уж она пустая», — подумал он весело и вытолкнул вперед трясущегося толстяка. И хотя у радиста рука дрожала, оказалось совсем нетрудно прицелиться в середину спины и выстрелить три раза подряд, а потом выронить револьвер и разрыдаться, как сопливый мальчишка, каким он и был.
При первом же выстреле Рауль и Мохнатый выскочили из каюты. Мохнатый первым добежал до трапа. На уровне последней ступени он вытянул руку и начал стрелять. Три липида, прижимаясь в стене радиорубки, отползали, один — с простреленным ухом. В дверях толстый глицид поднимал кверху руки и страшно кричал на непонятном языке. Рауль, держа всех на мушке, заставил липидов подняться, но сперва отобрал у них оружие. Странно, что Мохнатому удалось так легко запугать их, они даже не пытались сопротивляться. Крикнув Мохнатому, чтобы он держал их у стены, Рауль кинулся к радиорубке, перепрыгнул через лежащего ничком Медрано. Радист хотел было подобрать с пола револьвер, но Рауль носком отшвырнул его и хлестал радиста по щекам, задавая один и тот же вопрос. И когда услышал утвердительный ответ, ударил его еще раз, подобрал револьвер и вышел на палубу. Мохнатый понял все без слов: наклонился, поднял Медрано и пошел к трапу. Рауль прикрывал его сзади, рискуя в любой момент получить пулю. На нижней палубе не было никого, крики неслись откуда-то еще. Они спустились еще по двум трапам и добрались до каюты с картами. Рауль придвинул стол к двери, криков теперь не было слышно, по-видимому, липиды не решались нападать, пока не получат подкрепления.
Атилио положил Медрано на брезент и широко раскрытыми глазами смотрел на Рауля, опустившегося на колени на забрызганный кровью брезент. Он сделал все, что положено в таких случаях, но с самого начала знал, что все бесполезно.