На вопрос «Куда?» заорал:

– Никуда, мать твою, просто куда-нибудь! Откуда я знаю, куда?!

Уже сидя в автомобиле, он колотил кулаком по узорчатой ореховой панели и грязно ругался, а Панчито втягивал голову в плечи и бесцельно летел по дороге, по привычке не реагируя на лежачих полицейских, отчего оба периодически подпрыгивали чуть ли не под крышу салона.

Мигель в итоге не выдержал.

– Может, хватит скакать, мать твою?! – закричал он, когда в очередной раз взлетел под крышу. – Идиот! Сколько раз говорил, что так нельзя ездить! Конечно! Машина же не твоя, чёртов говнюк!

– Ты бы пристегнулся для начала… – огрызнулся Панчито.

В ответ Мигель отдал распоряжение немедленно остановиться. Резко вырулив к обочине и подняв тучу пыли, Панчито остановил машину и заглушил мотор.

– Объясни мне, Панчо, вот что ты за тип? – поворачиваясь к нему, спросил Мигель.

– В смысле? – пробормотал Панчито.

– В смысле ты, кажется, радуешься моему позору. Нет, ну ты точно радуешься. Я прав?

И Мигель потянулся к Панчито, чтобы заглянуть ему в лицо.

Панчито почувствовал, что находится на грани, за которой либо совершают отчаянные поступки, либо хлопаются в обморок, и замер, всеми силами стараясь не выдать охватившего его волнения.

– Что, Панчо, жопа играет? – понизив голос, спросил Мигель. – Играет, не возражай. А вот что ты у меня получишь!

Он согнул руку в неприличном жесте и, рассматривая Панчито прищуренными глазами, сказал:

– И как я мог к тебе прикасаться? Ты же уродец!

Панчито сник, а в его глазах мелькнула ненависть.

– Очень мне надо, – процедил он. – Я и без этого отлично проживу.

– Да-да, давай живи, – небрежно бросил Мигель и велел везти его домой, а когда они были уже у ворот, распорядился: – Надо дать Гонсаловой сучке возможность встретиться со мной. Я поеду в лесной дом пораньше, а ты привезёшь её. Мне надо с ней поговорить, и срочно. Сделай это поскорее.

– Как я с ней договорюсь? – возмутился Панчито.

– Как хочешь, – сказал Мигель. – У тебя вроде есть мозги, так что придумаешь что-нибудь.