Ожидавший в машине Панчито за время их свидания хорошенько выспался, дважды ходил отлить в кусты, несколько раз разминал приседаниями затёкшие конечности и не уставал проклинать на чём свет стоит и Инес, и хозяина, и свою несчастную жизнь.

Панчито душили слёзы.

«Скоро Мигель выкинет меня, – накручивал он себя, беспорядочно переключая кнопки радио. – Выбросит меня, как использованный презерватив, в тот самый момент, как заполучит мальчишку. И что я буду делать? Как жить? Куда подамся? Кому я буду нужен, я ведь даже не красив. А Маргарита? Что я скажу ей, когда она попросит денег? Что хозяин выбросил меня? Она же всё поймёт. И так посмотрит, так…».

Вспомнив о матери, Панчито не выдержал и заплакал, чтобы успокоиться, выскочил из автомобиля и убежал за ворота в сторону леса, где и дал волю рвавшимся наружу рыданиям, заставив испуганно замолкнуть заходившихся в трелях птиц.

И вернулся как раз в тот момент, когда на крыльце дома возник Мигель, а следом за ним появилась Инес.

Опустошённые лица любовников говорили о том, что они испили друг друга до дна. Спрашивал о чём-то, поправляя привычным жестом в районе промежности, Мигель, Инес отвечала отрывисто, не глядя. Панчито так и не смог понять, есть ли у этого свидания результат, и чуть не умер от любопытства, пока отвозил в город молчавшую всю дорогу Инес и возвращался обратно, чтобы забрать из лесного домика Мигеля.

– Ну всё! Она всё рассказала! – сказал Мигель, как только они тронулись с места.

– Про что?

– Ты что, Панчо, опять не понял? Про свои художества рассказала.

– Какие художества?

– Ну ты и кретин, Панчо. Она отравила эту старуху, понимаешь?

– Как отравила?

– Откуда я знаю? Каким-то известным ей способом.

– И что, рассказала тебе вот так, как на исповеди?

– А что? Я не тот, кому можно исповедаться? Особенно после такой бурной молитвы!

И он захохотал, кося живым взглядом на побледневшего Панчито. Потом хлопнул рукой по панели и вынул из бардачка коробку с сигарами, привычно покрутил одну из них и долго, с наслаждением прикуривал, то втягивая в себя, то выпуская обратно янтарный язычок пламени.

По салону потёк ароматный сизый дым.

– Поехали в город, Панчо, – выдохнув очередную порцию дыма, сказал Мигель. – Я хочу посидеть в баре с холодным пивком в руках и со спокойствием в сердце. Мне пара шагов осталась до него. Вот, кажется, протяну руку – и смогу тронуть.

И, явно желая продлить удовольствие от сказанного, закрыл глаза.

– Я так ничего и не понял толком. Может, объяснишь? – пробурчал Панчито, и Мигеля как прорвало.