– Какое?

– Какое… – задумчиво повторил Барт. – Какое. А вот какое. Мы сделаем наоборот. Сначала нейтрализуем её, а затем его.

– Не понял, – скривил лицо в гримасе Боб.

– Не кривляйся, – тут же отреагировал Барт. – И так страшилище, а когда кривляешься, мне сразу хочется тебя застрелить. Зачем только природа вас, таких, рожает?

– Чтобы злить таких, как ты, – глядя Барту в глаза, ответил Боб.

– Ладно, проехали, – ухмыльнулся Барт. – И вообще, не умничай, ладно? Тебе не идёт. Так вот, о деле. Начнёшь поставлять мне героин. Я вроде бы стану колоть его себе и подсажу Джейн, а уже следом мы подсадим мальчишку. Тогда ты сможешь делать с ним, что захочешь, я отправлю Джейн на лечение, и всё, чёрт возьми, вновь станет по-прежнему. Только смотри – никаких суррогатов. Продукт должен быть чистым, как слёзы моего детства.

– Круто задумано, – после некоторого замешательства сказал Боб. – А если ты её не вылечишь?

– Вылечу! – уверенно заявил Барт. – У меня есть деньги, я могу позволить себе лучшую клинику в штате, и Джейн будут лечить до полного, мать его, выздоровления. Хоть сто лет пусть лечат, ничего страшного, да. Я подожду.

– А если он откажется? – спросил Боб. – Он уже не раз заявлял, что никогда не будет потреблять дурь. Ни в каком виде. Траву курил с ребятами, но лишь пару раз и по несколько затяжек. «Мне, – говорит, – плохо от этого, не могу, – говорит, – курить и не буду». А он крепкий орешек. Как сказал, так и делает. А ещё вот что я тебе скажу, Барт. Если меня здесь не будет… ну, мало ли что, уеду, или попаду в кутузку, или ты обанкротишься, ведь чистый, как слёзы детства, продукт стоит денег… – при последних словах Боб криво ухмыльнулся, – …именно он станет лидером, а потом и директором всей вот этой школы. Вместо тебя станет, хе-хе-хе. И чьим-то очень близким другом тоже вполне может стать. Даже более чем вероятно, что станет, хе-хе. Да, кстати, мои размышления чисты, как слёзы этого, как его… моего детства, вот.

– Это мы ещё посмотрим, кто тут станет лидером и директором! – вспыхнул Барт. – А про друга ещё раз заикнёшься – я тебя кину в вольер к псам и не позволю спасать. Ты просто влюблён в него, как мартовский кот, вот и дрочишь без перерыва.

И Барт пустился в рассуждения о том, как бессмысленны подчас некоторые люди и насколько удивительно мироздание, порождающее их в таком непомерном количестве. Пока Барт говорил, Боб молчал. Но не потому, что внимал потоку слов. Более того, Боб Барта даже не слышал. Как написали бы в женском романе, Боб «плыл по волнам мечты».