От резкой смены темы я теряюсь, не зная, как реагировать.

— Наверное, он прав. Когда психотерапевт раскладывал по полочкам события моей жизни, создавалось впечатление, что крыша у меня едет давно и далеко.

А ведь он не знает и половины.

Я невольно касаюсь его руки.

— Ты сам поймешь, когда и если наступит время.

Почувствуешь, что помощь действительно нужна.

Я почувствовала. И это правда помогло, на самом деле. Адам смотрит вниз, изучая поверхность стола, рука замерла под моей ладонью.

— Приятное ощущение, — говорит он.

Отдергиваю ладонь.

— Так что с домом? Выставляем на продажу? Все остальное можно обсудить потом.

Сейчас я не могу. Не могу заговорить о разводе.

Пусть я на девяносто процентов уверена в своих чувствах и желаниях, этого мало. Вот когда будут все сто процентов, когда не останется никаких сомнений и надежд…

— Мы оба купим какое-то жилье, и это снимет с тебя огромный груз.

Адам поднимает мой стакан и отпивает.

— Хороший джин-тоник. Привезла рецепт из Лос-Анджелеса?

В голове включается стоп-сигнал. Не время обсуждать Лос-Анджелес. Поэтому я тоже меняю тему.

Спрашиваю — и сама поражаюсь своим словам:

— Как там Ной?

Адам вздрагивает, вероятно припомнив наш разговор в больнице. И все-таки ему приятно, что я спросила.— Накануне вечером Кира и Гордон позволили мне сыграть с ним в шахматы.

— У них дома? Это, по-твоему, удачная мысль? — вырывается у меня. — В смысле, это честно по отношению к Ною? Что, родители собираются все ему рассказать?