— Бет говорит, ты плохо себя чувствуешь. Через несколько недель все изменится.

— А еще через несколько недель, — она тоже поднимается, — меня разнесет как бочку.

Бен, успокаивая, притягивает ее к себе и поворачивается ко мне:

— Я знаю, ты все время старался меня защищать, ограждать от тревог. Так вот, с этой минуты я официально тебя освобождаю.

Мы быстро прощаемся: все, что требовалось, сказано.

Уже в машине Бет спрашивает меня, чего я хочу.

Пожимаю плечами. Что она имеет в виду?

— Тебя довезти до склада? Пересядешь в свою машину.

Или поедешь к нам, гостевая комната готова.

Тогда утром я доброшу тебя до твоего автомобиля.

Разве есть выбор? Десять тридцать вечера. И вот я пью шоколад в кухне нового дома Бет.

— Надо поесть. Я за весь день съела только полбулочки.

Пока ты умывался, разморозила запеканку.

Она в плите.

В морозилке всегда полно еды. Как всегда у Бет.

Раньше она тоже замораживала все, что оставалось из приготовленного. Чаще всего лазанью.

— Запеканка, не лазанья? — спрашиваю я.

Она кривится.

— Я больше никогда не буду ее готовить.

Пиликает телефон. Бет пришло сообщение.