Она нейтрально кивает, не понимая, как реагировать.

Он отец моего единственного ребенка, моя первая любовь. Конечно, он часть семьи.

— Мы не вместе, — поясняю я. — Много всего случилось, слишком много, чтобы… Но у нас отличные отношения, и мы оба стараемся жить дальше.

У меня другой мужчина.

— Неужели? — Каролина вот-вот пустится в пляс. — Замечательно!

— А Адам уезжает в Штаты. В Нью-Йорк, на этой неделе.

Она приподнимает бровь, но никак это не комментирует.

Мы обмениваемся еще парой слов. Каролина говорит, что ее двери всегда для меня открыты, и уходит. Я тоже возвращаюсь к столу. Занимаю свое место — и вдруг понимаю, что забыла посетить кабинку.

И ладно, мне хорошо и легко.

У меня новая жизнь и новый мужчина. И прекрасная семья, частью которой он, возможно, когда-нибудь станет. И когда-нибудь мы так же будем сидеть за круглым столом с ним, Беном и Карен. И их малышом.

А сейчас…

Я рада, что Адам уезжает. Так у нас с Ионом больше шансов стать единым целым.

Адам будет скучать, но он справится. Он недолго останется в одиночестве. Выживание заложено в каждом атоме его ДНК, а вот жизнь в одиночестве — нет. Я думаю, пройдет совсем немного времени, и во время очередного разговора он мне скажет: «Есть одна женщина, и…»

Эпилог

Эпилог

Прогулка от квартиры на Восточной Семьдесят седьмой улице до Западной Пятьдесят третьей занимает всего двадцать пять минут, но я беру такси. Влажная июльская жара душит, а поездка на такси означает, что рубашка хотя бы не прилипнет к спине.

Пять минут прогулки по центру, и я вхожу в стеклянные двери Музея современного искусства. Знакомой дорогой иду к импрессионистам, туда, где выставлены три работы Моне. Сажусь на скамью в центре зала. С нее открывается самый лучший вид на все три картины разом. Скамья может вместить нескольких человек, и бывали случаи, когда мне приходилось делить ее с такими же упрямцами, которые считали: да, лучший вид именно отсюда. Тогда я просто старался не обращать внимания. Это место, хотя и получившее известность благодаря фильму, я называю своим.

Сегодня я здесь один. И счастлив, что можно посидеть в тишине и покое. Вынимаю из кармана пиджака мобильник, набираю номер и жду. Я взял за правило звонить ей отсюда каждую третью субботу, в одиннадцать тридцать по Нью-Йорку, в шестнадцать тридцать по Гринвичу. Конечно, ей совсем не обязательно знать, откуда именно я звоню.

— Привет, — слышу радостный голос.