— Чтоб ты сдох, свинья! — прорычала Жаклин, едва не выронив графин. — Чего ради ты притащил ко мне этого пьяного выродка?

— Отныне он твой «пылкий» возлюбленный, госпожа Аннушка! — сделавшись серьезным, объявил ей Анжели. — Ты будешь делить с ним постель и все то, что я тебе, разумеется, скажу!

— Это невозможно! — сверкнув глазами, яростно воспротивилась Жаклин. — Ты что, не мог подобрать для него подходящую шлюху?

— Пойдешь к нему прямо сейчас! — грозно сказал Анжели.

— Но он же пьян, как свинья? — залилась слезами она. — Он же…

— Хорошо, — нехотя согласился Анжели. — Подсыпь в вино снотворного и дай ему выпить. Но только не думай, что будешь поступать так всегда, — предупредил он, — только сегодня и никогда больше!

— Было бы приятнее для меня подсыпать ему яда, — всхлипнула Жаклин. — Я бы с удовольствием это сделала!

— Тебе только позволь, и ты отравишь все человечество, — ухмыльнулся язвительно Анжели. — Но такого позволения от меня не дождешься. Барков поспит с тобой на твоей постели. А утром ты сделаешь все, чтобы убедить его, что он показал себя достойным мужчиной!

— Я не сделаю этого, — бурно возразила Жаклин.

— Тогда я убью тебя, кукла, — плотоядно оскалился Анжели.

Улыбка француза была настолько многообещающей, что не оставалось никаких сомнений, что он поступит именно так.

10

10

Граф Артемьев готовился к отъезду. Но у него все валилось из рук. Он останавливался, вздыхал и снова принимался складывать необходимые в дороге вещи. Его грызла совесть. Да и как не грызть? Обычно по дому, точно песня соловушки в лесу, разносился веселый Машенькин голос. А что сейчас? Пустота, безмолвие в покинутом им доме, будто покойник в нем. Слезы навернулись на глаза Александра Прокофьевича. Он опустил руки, задумался. О дочери, судьба которой все еще не известна; о сыне, о существовании которого он узнал слишком поздно. Медленно скатилась по его лицу скупая слезинка…

Александр Прокофьевич унесся в далекое прошлое. Вспомнил, как женился, как любил жену, как родилась у него дочь. Как он сходил с ума от радости, как убаюкивал, нянчил ребенка. Хорошо тогда было! И позже, когда Машенька начала ходить, говорить. Как радовался он тогда!

Граф вспомнил, как лишился жены, как болело за нее сердце, когда она, бедняжка, умирала от неизлечимой болезни, как убивался по ней.

Но она оставила ему частичку себя — красавицу Машеньку. Вспомнил, как росла она в отчем доме, точно прекрасный цветочек; как он наслаждался, наблюдая за ней. Он готовил прекрасное будущее для своей Машеньки! А потом пришла беда, и все пошло прахом.