Архип протянул к ней свою грязную руку. Девушка сразу не поняла, что он хочет. Наконец она догадалась: надо положить в его ладонь свою ладошку.

— Кто знает, красавица, может, судьбина не зря столкнула здесь нас, и нам еще будет хорошо вместе? Может такое быть, Ания?

— Конечно, может! Ты увидишь, все будет хорошо.

Он открыл глаза и улыбнулся.

— Ты что, Архип?

— Ничего, — сказал он все с той же улыбкой. — Пора тебе почивать, красавица. Жизнь впереди большущая, знаешь, сколько еще понадобится силушки!

С этого момента Архип стал самым дорогим и необходимым для Ании человеком. Это был ОН. Ания не боялась открывать ему любые затаенные мысли. Она высказывала то, что наболело, и то, что было неясно, и то, о чем мечталось по ночам. А Архип, позабыв про цепь и про то ужасное место, в котором находился, внимательно слушал и высказывал свои мысли и размышления. Девушку не утомляло его многословие. Она находила в его речах новые для нее мысли.

Архип уважал ее и называл хорошим, сердечным человеком, но именно поэтому она поняла, что до сих пор не была ни хорошей, ни сердечной.

Она ценила влияние Архипа и не догадывалась, что ей самой нужно было перегореть и измениться, чтобы воспринять его.

Он, продолжая удерживать ее ладошку в своей, сказал:

— Я и не знал, что ты такая, — и начал гладить ее руку торопливыми, жадными движениями. Он сам не знал, как это получилось. Ему самому было странно, что эта служаночка так волнует его сердце.

Девушка не оттолкнула его. Она ужасалась и радовалась нетерпеливо–жадным прикосновениям ласкающей руки. Она поняла как–то сразу радость человеческого сердечного общения, пламенность своей нетронутой души, страсть, веру, величие надежд, которые несет любовь.

Она испугалась, растерянно взглянула на Архипа.

— Я помогу тебе, Архип, вот увидишь! — сказала она, ласково посмотрев на узника.

— Я тоже помогу вам! — прозвучал сзади мужской голос, который громыхнул, как раскат грома в ясную погоду.

* * *

Подслушав разговор Жаклин и Наги, Барков первоначально подумал, что ему изменяет слух. Какая жуткая циничность… Но нет, он хорошо слышал, только все еще не мог взять в толк — почему они собираются его убить? Почему? Невольно вспомнилось, как некогда знакомый дворянин Лобанов впервые ввел его в дом Жаклин. Сам он тогда казался себе неповоротливым увальнем, который не сумеет и шагу ступить, очарованный неземной красотой хозяйки. А Жаклин? Легко парировала любой намек, знала обо всем, что вызывало общий интерес, была в курсе всех светских новостей. Остроты она сыпала как из рога изобилия, а ее изящные словесные обороты искрились прирожденным юмором; так что Барков рядом с ней казался себе… да что там, стыдно вспоминать.