Да, ненавидел — ведь приходится терпеть долгие и нудные тренировки, конфликтовать с собственным «я», мириться с тем, что время твое тебе не принадлежит, что розыгрыш мяча до одури однообразен, а под конец игры не оставляет нервозное предчувствие провала. Иногда ему казалось: у остальных игроков футбол вызывает такое же отвращение, как у него, и все они, как и он, гонят это отвращение прочь, но оно живет в них, подобно раковой опухоли, в существовании которой каждый боится себе признаться. Иногда ему казалось: вот сейчас кто-нибудь из них сорвет с лица маску и воскликнет: «Долли, чего кривить душой, ведь тебе эта чертова забава опостылела не меньше, чем мне, а?»

Впервые это ощущение возникло у него еще в школе Сент-Регис, и в Принстон он поступил, твердо зная: с футболом покончено. Но в университетском городке он встретил бывших старшеклассников из Сент-Региса, они то и дело останавливали его и донимали расспросами о том, сколько он сейчас весит, и на основании былой спортивной репутации его назначили вице-президентом нашего потока — стояла осень, сезон был впереди. Как-то после занятий он забрел на тренировку первокурсников, — видимо, засосало под ложечкой, чего-то не хватало; вдохнул запах свежего дерна, запах грядущих побед… через полчаса он уже шнуровал взятые у кого-то на время бутсы, а через две недели стал капитаном команды первокурсников.

Связав себя обязательствами, он сразу понял, что совершил ошибку; и даже всерьез думал о том, чтобы уйти из колледжа. Ибо, приняв решение играть, Долли взял на себя моральную ответственность, прежде всего перед самим собой. Проиграть, не оправдать чьих-то ожиданий, разочаровать, равно как и разочароваться, — это было для него невыносимо. Расходовать усилия впустую — такому противилось его шотландское начало. Целый час обливался кровавым потом, чтобы в итоге проиграть? Это его не устраивало. Играть так играть.

Но на звезду он, в общем-то, не тянул — и это было хуже всего. Его с распростертыми объятиями взяла бы любая команда страны, но кудесником на поле он не был, какой-то удивительный рывок, уникальное искусство паса, мощный удар — ничем таким он не блистал. Весил чуть больше ста шестидесяти фунтов, рост — пять футов и одиннадцать дюймов; защитник он был первоклассный, надежен в отборе, силен в схватке, здорово бил с рук. Он никогда не терял мяч, никогда не терялся сам; одно его присутствие на поле, постоянно исходившая от него холодная и непоколебимая агрессивность вселяли уверенность в партнеров. Он был силен духом, увлекал за собой остальных и в этом смысле был капитаном любой команды, в которой играл, именно поэтому Роупер весь сезон возился с ним, пытаясь поставить ему удар, — Долли был нужен команде.