Кампилья встречала гостей праздничным убранством. Здания на центральных улицах еще пахли свежей краской, отовсюду свисали пестрые цветочные гирлянды, грязь и мусор полностью отсутствовали. Жители города носили нарядные одежды. Явившихся на сваямвару женихов и их сопровождающих развлекали многочисленные факиры, артисты, певцы и заклинатели змей. В лавках торговцев можно было найти товары со всей Бхараты и из далеких заморских стран.

Приехавшие в Кампилью цари и их сыновья состязались между собой в убранстве колесниц и хвастались размерами своих слонов. Брахманы воспевали хвалу правителям, рассчитывая на их щедрость.

Праздник обещал быть грандиозным.

У самого дворца Суйодхану обогнала длинная процессия. В беседке на спине огромного слона восседал величественный человек в годах. Он, встретившись взглядом с царевичем, улыбнулся ему. Суйодхана и его друзья почтительно поклонились. Позади слона на прекрасном белом коне ехал крупный темнокожий мужчина средних лет. Он с гордостью держал голову и смотрел прямо перед собой. Едва заметный кивок в сторону наследника престола Хастинапура и человек этот вновь превратился в каменное изваяние.

— Кто это был? — спросил Карна у Суйодханы.

— Джарасандха из Магадхи. Он выдающийся человек, один из лучших правителей. Бхишма очень уважительно о нем отзывается. Он часто говорит, что с Баларамой на западе и с Джарасандхой на востоке Парашурама со всеми южными царями бессилен навязать нам свою волю. Темнокожий человек, следующий за ним, это Хираньядханус, командующий армией Магадхи. Он нишадец, но вместе с тем — один из лучших полководцев Бхараты. Джарасандха бросил вызов всем правилам и традициям, возвысив так низкорожденного человека. Когда его за это упрекнул Парашурама, Джарасандха заявил, что для него важней заслуги людей, чем слова давно устаревших писаний. Само собой, Парашурама пришел в ярость и приказал царю Калинги напасть на Магадху. Полководец-нишадец разбил наголову армию южан, оправдав доверие и взгляды Джарасандхи.

Карна с интересом, новым взглядом, посмотрел на процессию царя Магадхи. Все-таки не он один пошел против варновых ограничений. Кто-то сделал шаг с еще более низкой ступени. И Суйодхана оказался не первым человеком царского звания, бросившим вызов древним традициям. Но упоминания о Парашураме весьма болезненно отозвалось в сердце суты.

— А вы знаете, у полководца-нишадца есть сын, которого он оставил у своего брата, когда отправился в погоне за своими мечтами? — спросил друзей Джаядратха.

— Я что-то слышал об этом! — воскликнул Ашваттхама. — Ходят слухи, что это тот самый юноша, которого мой отец заставил отрезать себе большой палец ради Арджуны. Экалавья…, да, именно так его звали. Меня до сих пор возмущает тот несправедливый поступок отца!