Женщины слушали старика сочувственно, зато Инер Гочгузыев, фронтовик, три месяца назад по ранению пришедший домой, сердился не на шутку и требовал, чтобы старик прекратил свои упаднические разговоры.

— Прямо вам говорю, Арча-ага: считаю ваше поведение недостойным! Сами падаете духом и на попутчиков оказываете влияние!

Инер хмурился, одергивал гимнастерку и трогал рукой блестящую пряжку широкого солдатского ремня. Больше всего Гочгузыева задевало то, что старик проявлял к нему полнейшее равнодушие: вроде и не слышал его.

— Знаете, как поступают на фронте с теми, кто нытьем и ненужными разговорами ослабляет боевую готовность? Не знаете? Я вам скажу. Трибунал! Не просто наказание, не гауптвахта, — трибунал! Ясно?

— Вахта-тахта… Это я не понимаю, — спокойно ответил старик. — Я вижу, ты русский выучил. Пяток слов знаешь, ну и давай сыпь, все равно ничего не поймем.

Кровь бросилась Инеру в лицо.

— Вот что. Раз вы так… Раз вы не желаете считаться, я снимаю с себя ответственность! Не считаю вас больше членом коллектива!

Арча-ага покачал головой:

— И чего разошелся? Мальчишка! Тут тебе не фронт. Едешь менять на горсть зерна украшения своей матери, помалкивай себе… — Он сказал это негромко, вполголоса, кашлянул и умолк.

Я ожидал, что Гочгузыев после таких слов совсем взбеленится, но тот ничего не сказал, отвернулся обиженно и пнул здоровой ногой осла. Ботинки на нем были тяжелые, осел рванулся вперед, но Гочгузыев даже не покачнулся. Только медали звякнули — он их никогда не снимал с гимнастерки.

— Не перечил бы ты ему, Арча-ага! — попросила тетя Мяхек. — Молодой, горячий… Да и натерпелся там, на фронте…

— Вот ты и слушай, что он несет! — старик сердито зыркнул на нее. — А мне его болтовня ни к чему! Я терпеть не стану.

— А вдруг он рассердится да бросит нас? — осторожно заметила Дурли.

— Куда он денется? Он тут как дитя малое — севера от юга не отличит!

Дурли промолчала, но я заметил, что ей неприятны были эти слова.

Гочгузыев поджидал нас у развалин старинного большого здания, которых много в этих местах. Арча-ага проехал мимо, даже не взглянув на него.

— Ишачка своего решил промять? — миролюбиво спросила тетя Мяхек.

— Не промять, а просто не понимаю — куда мы? — Инер говорил громко, чтоб слышал старик. — Едем, едем! Будто нас там где-то с зерном ждут! Даже по сторонам не глянем!

— А чего по сторонам глазеть? — не оборачиваясь отозвался Арча-ага.

— Что, здесь люди не живут? Населенных пунктов нет? Почему бы не свернуть вон в тот аул? Проведем разведку. Может, найдутся желающие поменять зерно на наши вещи.