— Капкан на зайца и то за аулом ставят, — пробурчал Арча-пальван, — а тебе давай тут, возле дома!

— Ну вот что, Арча-ага, — Гочгузыев подъехал к старику, одернул гимнастерку и тронул пряжку ремня. — Скажите прямо: собираетесь вы заезжать в населенные пункты или будете следовать вперед?

— Запахнет хлебом, тогда свернем, — спокойно отозвался старик. — А коли тебе невтерпеж, никто не держит, сворачивай! Как-нибудь не пропадем.

Ясно было, что после такой обиды Инер Гочгузыев уже не поедет с нами. И правда, через несколько шагов он повернул осла, остановил его и обернулся.

— Тетя Мяхек! Дурли! Тайхар! Предлагаю ехать со мной! Чтоб не было потом разговоров, что Гочгузыев бросил товарищей. Оттого что вы протащитесь по пескам еще двадцать километров, ничего не изменится — никто для вас там зерна не приготовил! Пробовать надо. Я принял решение свернуть в этот аул.

Все придержали ишаков. Я взглянул на Дурли, она не отрывала глаз от тети Мяхек.

— И всего-то нас пятеро… — грустно сказала та, глядя вслед старику, неторопливо трусившему на осле. — . А сговориться не можем. Не надо так, сынок. Зачем перечишь старому человеку? Ему обидно, ведь в деды тебе годится. Да и места эти он лучше знает.

— Товарищ Тайхар! — сказал Инер, пропустив мимо ушей слова тети Мяхек. — Со мной едешь или остаешься? Ты как, Дурли?

— Поедешь, Тайхар? — спросила Дурли, не зная на что решиться.

— Мне мама велела, чтоб не отставал от Арчи-ага. И вещи мои у него — менять.

— Не знаю, что и делать… — пробормотала Дурли. — Отпросилась-то всего на три дня. Один, считай, прошел… Хорошо бы сменять тут, поблизости. Хоть за полцены…

Кончался короткий зимний день. На юге темнели гряды барханов, на севере в вечерней дымке таяли очертания какого-то аула. Проводив взглядом Дурли и Инера, мы с тетей Мяхек поехали догонять старика.

— Ну и бабы пошли!.. — удивился Арча-ага, когда мы сообщили ему, что Дурли уехала с Гочгузыевым. — Суда людского не боятся! С мужиком уехала!.. Видно, у этой молодухи ум не богаче, чем у парня. Что за время настало?.. Такая моя судьба — и это довелось увидеть!..

— Арча-ага! Не сетуй ты на судьбу, и так на душе кошки скребут! — тетя Мяхек досадливо отвернулась.

Мы долго ехали молча. Я не заметил, как задремал. Очнулся, когда ишак, свернув на обочину, жевал придорожную траву. Ни старика, ни тети Мяхек рядом не было. Только что я был почти счастлив: я видел, что сижу дома, у очага, рядом мама… И вдруг один, в темноте… Меня затрясло от страха. Даже окликнуть спутников было страшно. Если б неподалеку от наших мест, мне бы все нипочем, песню бы сейчас затянул. А тут…