Шадрин чувствовал, как у него саднил затылок, в голове стоял тихий звон. Его поташнивало. В душе он ругал себя, что оставил Ольгу на окраине темных Сокольников, не настоял, чтобы и ее посадили в «скорую». Но тут же старался успокоить себя мыслью, что она не одна, что рядом с ней работники милиции, которые довезут ее до метро.

Вот наконец и больница Склифосовского. Молчаливые, ко всему привыкшие санитары осторожно вынесли из машины носилки с раненым и понесли его сразу в операционную. Шадрина провели в перевязочную.

Больничные запахи… Как они знакомы Дмитрию еще со времен войны. И тишина… Спрессованная из человеческих страданий и хрупких надежд тишина. Дмитрий знал, что означала эта тишина…

Потом запах йода и острое пощипывание раны. Все это было. Было много раз…

Перевязывала уже немолодая сестра. Сквозь прищур Дмитрий видел, как уверенно и проворно двигались ее пальцы и как быстро кружились вокруг его головы белые руки с бесконечно длинной лентой бинта.

— Как там? — спросил Дмитрий.

— До свадьбы все заживет, — прозвучал над ухом Дмитрия сочный грудной голос медсестры.

Когда перевязка была окончена и медсестра приступила к очередному больному, которого ввели сразу же после прихода Дмитрия, Шадрин подошел к зеркалу, висевшему на стене. На фоне белых бинтов его загорелое лицо казалось совсем темным. «Такими мы уже бывали, — вздохнув, подумал Дмитрий и тут же как назло вспомнил, что на завтра он назначил общее собрание всех девятых и десятых классов: — Эх, гады!.. Сорвали такое собрание!..»

Поблагодарив медсестру, он вышел из перевязочной.

В вестибюле Шадрина уже поджидали старшина и человек в штатском. Покашливая в кулак, старшина привстал со скамьи.

— Меня ждете? — спросил Дмитрий.

— Да, — ответил за старшину молодой мужчина в темно-синем костюме и предъявил удостоверение. Это был оперуполномоченный районного отдела милиции.

— Чем могу… быть полезен? — спросил Шадрин, тут же почувствовав нелепость своего вопроса.

— Прошу проехать с нами в отделение милиции и дать кое-какие показания.

Во дворе больницы стояла милицейская машина. Рядом с шофером сел оперуполномоченный. Шадрин и старшина милиции сели сзади.

В воротах, при выезде с больничного двора, дорогу им неожиданно преградил большой черный автомобиль. Он так круто свернул с шоссе, взвизгнув тормозами, что чуть не столкнулся с милицейским «доджем».

Когда выехали на широкую улицу, Шадрин слегка наклонился к оперуполномоченному, спросил:

— Как состояние потерпевшего?

— Операция будет сложная… Но есть надежда.

Ехали молча. Дмитрий думал об Ольге. «Бедняжка, так перепугалась… А сейчас увидит на мне эти бинты…»