— Говорят, пока не торопимся. Послушай, Женя… Два старика живут в трехкомнатной квартире. А ты, их ближайший родственник с семьей из пяти человек, в однокомнатной. Не кажется ли тебе, Женя, что они могли бы предложить нам поменяться квартирами?

— Так не делается.

— Почему? Женя, почему?

— Потому.

— Когда им что-то нужно, ты ведь несешься.

— Не так-то я уж и несусь.

— А Катя замуж собралась.

— Надо же!

— Но жить им негде. И так будет всегда. А мужики наши подрастают. А мы с тобой стареем. А спать нам с тобой негде.

— Спим же…

— Так муж с женой не спят. Муж с женой спят совсем иначе. Я уже забыла, какой ты. А ты забыл, какая я. — Зинаида все так же неотрывно смотрела в экран телевизора, и разноцветные блики все так же проносились по ее лицу, создавая картину радостную, почти карнавальную.

— Ты права, Зина.

— А ты не прав. Так нельзя.

— А как можно?

— Как угодно. — Последние слова Зинаида произнесла совершенно без всякого выражения. — Как угодно, — повторила она. — Здесь не может быть никаких сомнений, колебаний, раздумий и прочего дерьма. На кону жизнь твоих детей. Женя. Они уже сейчас убогие какие-то. К ним никто не может прийти. Поэтому и они ни к кому не ходят. Они никогда не поднимутся. У них характер людей, выросших в однокомнатной квартире с совмещенным санузлом.

— Сейчас многие ломают перегородки между туалетом и ванной, на Западе вообще этих перегородок не делают, — усмехнулся Тихонов. — Появляется больше места.

— Подумай, Женя, о том, что я сказала. Это не настроение сегодняшнего дня… Это настроение последних десяти лет.

— Мы с Колей на рыбалку собрались.

— Значит, будем с рыбой.

— В эти выходные и поедем.