Разоблаченный Ивист Алексеевич после краснел от издевок и говорил:

— Да ладно вам, пустосмехи! Уж и пошутить нельзя. Рассиропились перед этими французскими страшилами!

— А так все же, что за имя у тебя? Что за Ивист?

— Ну, Ивист он Ивист и есть, — вздыхал бедняга. — Ивист ясный сокол. Старинное русское имя.

— То Финист, а не Ивист, ты нам мозги не компостируй.

— И Ивист есть.

— Что-то не встречается нигде Ивистов, кроме тебя. Что же, и в святцах есть такое русское имя?

— А тебе прям давай-подавай святцы! Скажите, какой орижинель! (Даже у разоблаченного Ивиста Алексеевича еще долго то и дело прорывалось «французское» происхождение.)

— А как же без святцев? В них все русские имена состоят на учете.

— Во-первых, далеко не все. А во-вторых, есть в святцах и Ивисты, даже много, — снова врал Жульянов.

И снова его разоблачили, нашли святцы, то есть обычный церковный календарь, он у одного отдыхающего оказался, а в нем — перечень русских православных имен, где никакими Ивистами даже и не пахло. Тогда Василий Христофорович поднял вопрос, а крещеный ли Ивист.

— Крещеный, — отвечал Жульянов.

— Каким же именем?

— Таким, какое и есть, Ивистом.

— Врешь, так не может быть. Никакой поп так не окрестит.

— Попы тоже разные бывают, — вставал на защиту Жульянова Харитонов. — У меня одна дура знакомая ребенка Гамлетом назвала, и ничего, окрестили младенца Гамлетом.

— Хорошо хоть не Мефистофелем!

— Небось, по блату крестили.

— А! Нет, мужики! Наврал я! Наоборот, не стал крестить поп. Та говорит: «Хочу, чтобы был Гамлет!», а поп ни в какую. Так и остался Гамлет некрещеным.

— Вот видите, я не виноват, что попы жулики бывают повсеместно, — хватался за уже утонувшую соломинку Жульянов. — Вон, Рабинзонсон тоже, поди некрещеный, а в бильярд лучше всех играет.