— Ему и не положено крещеным быть.
— И вовсе он не лучше всех!
— И евреи есть крещеные, даже в огромном количестве.
— Вот пусть евреи и крестятся! — внезапно рассвирепел Ивист Алексеевич. — У них и Иисус Христос еврей был. А я зато русским был, есть и остаюсь!
Играл Жульянов не очень хорошо, примерно на уровне Цыганочкина, а разгадал тайну его имени не кто иной, как сам маркёр Кутузов. Однажды он сидел, смотрел, как в вечернем бильярдном зале катают сибирку Харитонов и какой-то его заезжий приятель, и вдруг ни с того, ни с сего его осенило внезапное прозрение. Он даже сам удивился и оттого воскликнул:
— Сталин!
— Что Сталин? — не понял Харитонов.
— Дмитрий Иванович! А ведь Ивист знаете что такое?
— Погоди, счас я вот этого положу… Ах, не пошел! А все ты под руку со своим Ивистом. Так что ты хотел сказать-то?
— Ивист-то ведь!.. Это же — Иосиф Виссарионович Сталин!
— Что за чушь? Какой такой Сталин?
— Сокращенно. Иосиф Виссарионович Сталин. И-Ви-Ст.
— Стоп-стоп! А ведь точно! Смотри-ка! А кто тебе сказал?
— Сам догадался. Вдруг ни с того ни с сего — и догадался. Есть же такие имена. Марлен, например, — Маркс-Ленин. Владлен туда же. Еще эта… как ее?.. Дазмира! Да здравствует мировая революция.
— Ишь ты! А ведь я его кием играю. Семеркой. Смотри, Миш, — обратился Харитонов к приятелю, — вот этим кием играл сам Иосиф Виссарионович.
С тех пор и пошло называть кий под номером семь сталинским. Вот как неожиданно прославил длинную средней тяжелости семерку Ивист Жульянов. Жаль только, что после этого, последнего, разоблачения он почему-то не приезжал больше в «Восторг», а то ведь столько острот заготовили к его приезду завсегдатаи клуба любителей шара и лузы.
— Ивист — ясный сталинский сокол, — придумал Зима.
— Приедет, я ему скажу: «Иосиф Виссарионович, не хотите ли с маршалом Жуковым сыграть партеечку?» — предвкушал Костя Жуков.
Но Жульянов так и не приехал и, возможно даже, так до сих пор и не знает, что означает его редкое, изящное имя. А может, знает, ему ведь родители наверняка поведали сию страшную тайну.