– Мне не нужно ваших денег. Вы лучше бы поберегли их, а то у вас их украдут, если вы будете таскаться по полям как сумасшедшая.

Человек оставил ее, не произнеся более ни слова, а Хетти продолжала свой путь. Наступил новый день, а она должна продолжать свое странствование. Бесполезно было думать о том, чтоб утопиться: она не могла решиться на это, по крайней мере до тех пор, пока у нее оставались деньги на прокормление и сила продолжать путь. Но приключение, случившееся с нею при пробуждении в это утро, увеличивало ее страх при мысли о том времени, когда у нее выйдут все деньги; тогда ей придется продать корзинку и платья и она действительно будет походить на нищую или на дикую женщину, как говорил тот человек. Страстная радость о жизни, радость, которую она ощущала ночью, когда бежала от мрачной холодной смерти в пруде, исчезла теперь. Жизнь в настоящее время, при утреннем свете, под влиянием этого жесткого, изумленного взгляда, который устремлял на нее тот человек, также была полна ужаса, как и смерть, она была даже еще хуже, то был ужас, к которому она чувствовала себя прикованной, от которого она отступала назад, как отступала от черного пруда, и от которого, однако ж, не могла найти никакого убежища.

Она вынула деньги из кошелька и посмотрела на них. У нее было еще двадцать два шиллинга. С ними она проживет еще несколько дней, или с их помощью она скорее достигнет до Стонишейра, где была Дина. Мысль о Дине представлялась ей гораздо яснее теперь, когда опыт ночи с трепетом отвлек ее воображение от пруда. Если б нужно было пойти к Дине, если б никто, кроме Дины, не мог узнать о том, Хетти решилась бы пойти к ней. Нежный голос, сострадательный взгляд могли привлечь ее к себе. Но потом должны будут узнать другие, и она не могла более бежать к этому позору, как не могла бежать к смерти.

Она должна идти все далее и далее и ждать, пока большая глубина отчаяния не придаст ей решимости. Может быть, смерть и сама придет к ней, потому что она с каждым днем все менее и менее была в состоянии переносить усталость. А между тем так странен образ действия нашей души, которая влечет нас посредством тайного желания именно к тому, чего мы опасаемся, – Хетти, выйдя из Нортона, спросила самую прямую дорогу на север к Стонишейру и шла по ней весь день.

Бедная, блуждающая Хетти с округленным детским личиком и с выражавшеюся на нем жесткой, нелюбящей, отчаявшейся душой, с узким сердцем и узкими мыслями, в которых есть только место для ее собственного горя, она испытывает это горе с более сильной горечью! Сердце мое обливается кровью, когда я вспоминаю, с каким трудом она волочит свои усталые ноги или сидит в телеге, бессмысленно устремив глаза на дорогу перед собой, никогда не думая или не заботясь о том, куда ведет этот путь, пока голод не разбудит ее и не заставит желать близости деревни.